Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему я позволяю себе об этом думать?
– Я не собираюсь за тебя замуж, – говорю я.
Несколько секунд мы молчим.
Наконец, Мор нарушает тишину.
– Почему ты отказываешься? – в его голосе звучит поистине детская обида. – Ты стыдишься меня?
– Что? – ему удалось сбить меня с толку. Я поворачиваюсь к Мору лицом. – Понимаешь, люди просто так не…
Не женятся.
Если не считать того, что множество народа все-таки женится просто так – люди, которые знают друг друга куда меньше, чем мы, и по причинам еще менее веским, чем я с тобой переспал, теперь ты моя.
Дело, выходит, не в них, а лишь в том, что мне, Саре Берн, требуется немного более веская причина, чтобы решиться выйти замуж за ополоумевшего Всадника Апокалипсиса.
– С чего тебе вдруг пришла мысль жениться? – пытаюсь выяснить я.
Могла ли я когда-либо вообразить, что мне придется вести такой разговор.
– Ты отдалась мне так же, как я тебе, – повторяет Мор. – Ты моя – разумом, духом и плотью.
Хм. Сказывается работа бок о бок с Богом Ветхого Завета. Возможно, даже, Мор ожидает от моего отца приданого – двух коров и четырех коз.
– Получается, только потому, что я первая женщина, которая раздвинула для тебя ноги, ты решил меня окольцевать? – переспрашиваю я, чтобы убедиться, что все правильно поняла.
– Не говори об этом так.
– Ты про выражение «раздвинуть ноги»? – (я, тем не менее, продолжаю смотреть на церковь без малейшей неловкости.) – А что в нем такого?
– Оно непристойно, а то, что было между нами ночью, не было непристойным.
– Если ты затрудняешься с терминологией, подскажу. Ты хочешь сказать «занимались любовью», – подсказываю я.
– Занимались любовью, – повторяет Мор с видимым удовольствием.
– Любезный Мор, – продолжаю я, – не хочу тебя разочаровывать, но то, чем мы занимались прошлой ночью, нельзя так назвать. Мы не занимались любовью, а банально трахались.
Враки, враки, врушку съели раки.
Это неправда – я в жизни не испытывала ничего более похожего на любовь, страстную и нежную. Но Мору об этом знать необязательно.
Покосившись на него, вижу, что всадник погрузился в мрачные раздумья.
Вдруг он резко вскидывает голову, будто его посетила неожиданная мысль.
– Ты делала это раньше? – он сверлит меня глазами.
– Что делала? – знаю я, отлично знаю, что он имеет в виду.
– Занималась когда-нибудь любовью с другим?
– Э-э… это не было занятием любовью.
Не в буквальном смысле.
– Трахалась, – кивает Мор, кривя при этом губы. – Было такое?
Почему у меня такое чувство, что я жонглирую гранатой с выдернутой чекой? А, знаю, потому что после того, как я лишила Мора невинности, наступил этап Разговора о бывших.
Пропади все пропадом.
Или нет. Не хочу желать такого, мир и без меня рушится.
И еще, мне надо перестать думать об этом слове. Трахаться. Фу.
– Да-а… – тяну я неуверенно.
Скверное настроение всадника только ухудшается.
– Разумеется, я так и думал. А если и надеялся услышать другой ответ, виной этому только мой проклятый идеализм.
– Поговори еще со мной вот так, Мор, и я тебя столкну с лошади.
Он смеется.
– Тебе не удалось бы выбить меня из седла, смертная, при всем старании.
Ага, так мы вернулись к смертной.
– Не будь занудой.
– Для тебя нет ничего святого? – рычит Мор. – Я был в тебе. Внутри тебя. Я чувствовал тебя вокруг себя. Я отдал тебе свои соки. И после всего этого ты ведешь себя так, после всего этого, словно мы всего лишь потанцевали вместе.
Не так я представляла себе этот разговор. Чувствую, как у меня горят щеки.
Мор прочищает горло.
– Ты больше не будешь делать этого с другими, – объявляет он.
– Да ты что, шутишь? – взвиваюсь я.
Черт, спокойнее, Сара, спокойнее.
– Я не стану делиться тобой ни с кем – это означало бы, что то, чем мы занимались, не имеет смысла. А это не так. Даже если ты, как я вижу, придерживаешься другого мнения.
Удавить хочется этого мужлана.
– Не тебе решать, с кем я буду заниматься сексом.
– Я не буду делиться тобой! – рычит он, как зверь. – Не буду, даже если для этого мне придется сковать нас цепью!
– А я не выйду за тебя замуж, тупой осел! – ору я в ответ. – Даже если ты меня свяжешь и будешь таскать за своей дурацкой клячей, пока я не подохну!
Он крепче вцепляется в меня.
– Не испытывай мое терпение, смертная.
– И прекрати называть меня смертной! – гневно добавляю я. – У меня есть имя!
– Имя, которое мне нравится произносить лишь когда ты мне мила, но отнюдь не сейчас.
– Какой сюрприз, Капитан Очевидность! Я, знаешь ли, сейчас от тебя тоже не в восторге.
За спиной раздается тяжкий вздох.
– Хорошо, – заговаривает Мор после долгого молчания. – Я не женюсь на тебе сегодня. Но наш спор не окончен.
– Черта с два он не окончен!
Мне хочется разбить что-нибудь о его башку.
Мы долго едем молча. И хорошо, а то он совсем вытрахал мне мозги.
Хм. Сколько можно, Берн, перестань уже употреблять это слово.
Мы не отъехали от церкви и километра, когда я слышу ружейный выстрел.
У меня нет времени обдумать то, что накануне всадник вряд ли отлучался ради ночного рейда. Я припадаю к лошадиной шее, а в воздухе у левого виска что-то свистит. В следующее мгновение тело Мора отбрасывает назад, рука, которой он меня держал, разжимается, на меня фонтаном брызжет его кровь.
Кто-то застрелил моего всадника. Господи, его кто-то подстрелил.
Я неловко разворачиваюсь в седле.
– Мор?
Он качается, оседает, и я едва успеваю уцепиться за Мора, сползающего с коня.
Мор бессильно роняет голову, я вижу кровь, кровь и…
О Боже, о Боже, о Боже. Там, где была левая часть его лица, теперь глубокий бесформенный кратер.
Меня сейчас стошнит…
Кровь повсюду.
Нас начинают окружать люди в противогазах. Джули пятится, встает на дыбы. Я кричу в голос, чувствуя, что не могу удержать всадника, и он выскальзывает из моих рук. Вылетев из седла, он с глухим и в то же время влажным, чавкающим звуком ударяется оземь. От этого звука я едва не расстаюсь с завтраком, которым Мор меня угощал.