«Твою ж мать…»

«Друг мой, я узнал, что ты в опасности, – наконец-то соизволил прорезаться хорошо знакомый мысленный голос. – Я слушал разговоры людей на станции и из одного из них узнал… Друг мой, ты свободен!»

«С-с-спасибо», – прошипел я.

Тот самый случай, когда друзья из лучших побуждений сливают в унитаз результаты длительной кропотливой работы. Чёрт! Какого он сюда припёрся?!! Что я теперь должен передать командованию?

«Друг мой, – не унимался десятикилометровый старичок. – Я подумал над твоим предложением, и понял, что имя „Сфинкс“ не отражает моей сути. Наверное, соглашусь, чтобы ты называл меня словом „Дед“. На одном из земных языков оно означает просторечное именование предка первой степени, а на твоём родном – предка второй степени или очень старого человека. Я не человек, но я достаточно стар, чтобы… Ты не в обиде на меня, друг мой?»

«Я не в обиде, – едва сдерживаясь, выцедил я. – Я в ярости. Ты что натворил? Ты хотя бы помнишь, что такое секретная военная операция?»

«Я этого никогда не знал. Надеюсь, ты мне объяснишь».

«Объясню, – я был зол, как миллион чертей. – Так объясню, что мало не покажется…»

На кораблях – ад. Но если там мне удалось навести хоть какой-то порядок, пусть даже силой, то в городе разверзлась геенна огненная. Часть охранников погибла, часть с гибелью сервера просто отключилась, остальные были заняты взятием под контроль жизненно важных узлов города.

Жители, лишившись постоянного контроля со стороны охраны и вездесущего ИИ, бросились грабить магазины… Страшно было видеть респектабельных, опрятно одетых людей, внезапно превратившихся в стадо бешеных бабуинов, громящих витрины и немногочисленные автомобили.

Я понял, что если их не остановить, бесноватые разнесут весь город, потом подожгут его с четырёх концов, а когда прогорит, спляшут на пожарище.

Я должен отдать вооружённым полулюдям-полуроботам приказ. И я его отдал.

«Мародёров расстреливать на месте».

Скольких они уничтожат, прежде чем удастся утихомирить город? Не знаю. Но эта кровь на мне – сколько бы я ни прожил.

Ярость от проваленного задания, боль от вынужденного приказа, злость на старика, и… облегчение от того, что больше не нужно идти на смерть. По крайней мере, сейчас. Всё это смешалось и породило причудливое чувство, отчасти похожее на дежавю. Будто это мне снится, притом не в первый раз, и я сейчас проснусь. Проснусь в своей каюте, потянусь, сделаю зарядку, оденусь и пойду на камбуз. А там – подготовка к обратному рейсу «Чулан-Земля»…

– Девятнадцатый, ответьте второму, – на «Арго» ожил канал дальней связи. – Девятнадцатый, ответьте второму.

– Девятнадцатый на связи, – вся секретность к чёрту, отвечаю почти без шифрования.

– Мы получили сообщение по дополнительному каналу, – заговорил неведомый мне безопасник. – Переключаю вас на первого.

– Да говорите уже прямо – на полковника, – хмыкнул я, чувствуя себя прыгуном с шестом, замершим перед самым разбегом. – Чужих ушей здесь нет. А если и есть, все каналы связи мои.

– Даже так? – хмыкнул безопасник. – Переключаю.

– Кошкин, что вы опять наворотили? – голос Лемешева скрипел, как несмазанное колесо. – Доложите обстановку.

– Докладываю, товарищ полковник, – только сейчас я почувствовал, как устал от всего этого. – Всё шло по плану, я почти захватил вселенную, но тут, блин, пришёл лесник и всех разогнал.

– Кошкин! Отставить ёрничанье!

– Я не ёрничаю, товарищ полковник. Сюда явился наш очень старый друг и принялся меня спасать.

Лемешев прекрасно знал, о ком я говорю. По-моему, если я не ослышался, он тихонечко сказал матерное слово.

– База цела?

– Частично.

– Держите ситуацию под контролем, мы в течение двух часов прибудем.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Если я не ошибаюсь, то иерархия погон у безопасников несколько отличается от военной, и полковник СБ негласно приравнивается к армейскому генералу.

С какой стати я об этом вспомнил? Мусорная информация, не имеющая отношения к делу.

А такие, как я, не вписываются в новый мир. Они его строят. Джимми эту разницу понимает очень тонко.

Я не стал работать испорченным телефоном и попросту показал экипажу записи. Ждал, что Том снова матюкнётся, технари пройдутся по некоторым криворуким особям, а учёные и Вуур затеют обсуждение. Нехорошее слово действительно прозвучало. По-чулански. Причём слово это, как и у нас, обозначало неразборчивую в связях женщину: с точки зрения родичей Вуура, весьма высоко чтивших слабый пол, ничего мерзопакостнее и придумать было нельзя.

– Прошу прощения, – чуланец виновато склонил стриженую красноволосую голову. – Но если я правильно понял капитана, то этот древний… путешественник испортил нечто важное.

– Не судите его строго, – хмыкнул Эрнест, скрыв облегчённый вздох. – Дедушка старенький, у него маразм.

– Если у него проблемы с мозговой деятельностью, я готов предложить свои услуги, – впервые за всё время нашего знакомства в голосе Вуура прозвучало почти человеческое ехидство.

И все, без исключения, даже молчуны-японцы, разразились громовым хохотом.

Когда смерть проходит пусть на волосок, но мимо тебя, это не может не радовать.

Мне тоже ещё рано петь «Мир вашему дому», оказывается.

Ну что ж, будем жить?

Молчание было тягостным и длилось уже вторую минуту. Многовато не только для компьютера, но и для полковника службы безопасности, руководившего операцией.