Я порадовалась, что на мои слова он среагировал именно так. Мог бы и по матушке. Или привычным способом – в кювет. В конце концов, глушитель железный.

Продолжать Руслан не торопился. Я и не настаивала.

– Можешь ничего не говорить. Но после гибели Ренаты сразу прекратились эсэмэсные угрозы. Именно она выживала Анну из ее квартиры. Но та не соблазнилась даже на ремонт за чужой счет, во время которого могла пожить и у благодетельницы. Ренате нужно было найти твой тайник с компроматом и деньгами в иностранной валюте. О том, что Рената слишком поторопилась продать твою квартиру, ей проболталась Маринка. Наверное, взыграли эмоции. Почему?

– Не думаю, что Марина проболталась. Хотя повод для взрыва эмоций был. В колонии умер от отравления Геннадий, брат Марины. Он написал Ренате письмо с просьбой принять меры к его досрочному освобождению. Иначе… Догадываетесь. Через неделю получил передачу – якобы от Марины. В колонии принято делиться…

– Надо же! Как в детском саду, – ахнула Наташка. – Я так понимаю, он освободился от дальнейшего отбывания наказания не один?

– Правильно понимаешь. Марине здорово досталось – и от следственных органов, и от братков. Счастье, что Рената, отправляя передачу, не справилась о состоянии ее здоровья. На тот момент она уже неделю не в лучшем состоянии находилась в послеоперационной палате Боткинской больницы. Виновного в отравлении заключенных не нашли.

– Во, блин! Радикальный способ борьбы с преступностью!

Наташка всерьез задумалась над своими словами, тряхнула головой и задумчиво договорила:

– А главное, погибшие, совершив последнюю ошибку в своей жизни – объев товарища, твердо встали на путь исправления и перевоспитания. Последний… Все ясно, Маринка любила брата. Ведь не всегда ж он был моральным уродом. В детстве, наверное, всегда защищал сестренку. Вот она, оклемавшись, и ляпнула отравительнице, что возмездие идет за ней по пятам. Заодно намекнула, откуда у этого возмездия ноги растут и где лежат.

Я поежилась и срывающимся голосом попросила Наташку впредь обходиться без расчлененки. Ноги в тайнике…

– Давайте обсудим другой вопрос. Когда Рената поняла, что ты, Руслан, жив?

– Недавно она получила отказ в признании прав на наследство энной суммы за границей. Как понимаете, моих денег. Я снял их со счетов и положил в другой банк, так сказать, «посмертно». И тогда она вышла на Марину, пообещав сдать меня куда следует. Уже выяснила, что иногда бываю у нее, а после рассказа Анны о голландце, мечтающем предложить ей руку и сердце, безошибочно определила в нем меня. Предложила переговорить. По-хорошему. Марина на встречу не согласилась. Рената своим умом дошла, что просто так наведываться в старую квартиру, где меня должны помнить соседи, я не буду. Место, где находится тайник, никто не знает. Ты, Ирина, была не права. Я никогда бы и никому не назвал этого места. Даже Марине. Тайна, известная двоим, уже не тайна. А содержимое тайника, как ты догадываешься…

– …давно переехало. Однажды ты заявился к Анне из своей Голландии с пустым чемоданом, а уехал от нее с полным. Мы же говорили, что сумка Анны нужна тебе совершенно по другому поводу. Но вынуждена тебя огорчить: этого повода в ней нет.

Руслан сбавил скорость, на сей раз плавно остановив машину. Подлетел к нам, выхватил обе сумки и понесся к багажнику. Предчувствуя недоброе, мы вылезли следом. Голландец действовал лихорадочно. Обе спортивные сумки – и наша с Наташкой, и Анкина были варварским образом вытряхнуты на крышку багажника. Затем все шмотки по одной стали взмывать в воздух и, падая, устилать обочину. Обыск закончился лихорадочным ощупыванием пустых сумок. В темноте, при свете габаритных огней, безумное и сказочное зрелище. Даже Наташка онемела. Затем «голландец» расстроено открыл крышку багажника в намерении сгрести все раскиданное по обочине туда, и застыл на месте. Последний пакетик с Наташкиным новым кружевным нижним бельем тихо съехал на землю и распался на отдельные части гарнитура. Подруга не выдержала. Ее оплеуха была настолько сильной, что голландец нырнул в багажник.

– Ах ты, бешеный нувориш! – заорала она. – Да ты знаешь, чего мне стоило купить этот подарок от мужа?! Да ему цены нет!

– М-мужу, – робко подтвердила я, не в силах бороться с обоими.

– Какому мужу?! Борис у меня ценный человек. Это белье бесценное, поскольку я не сказала мужу правду о его стоимости. – В голосе Наташки появились слезливые нотки. – Мне самой три дня плохо было после этого подарка. Все время с собой вожу, только надевать не решаюсь – берегу.

– На выход, – очередной раз невпопад подтвердила я, и Наташка заревела в голос. А я торопливо добавила: – Руслан, здесь нет телефонной книги Анны.

Мне пришлось почти кричать, чтобы он услышал меня, торча наполовину в багажнике. То, что действительно услышал, подтвердила его правая нога – он ею дрыгнул. Потом очень медленно выпрямился и посмотрел на нас пустыми глазами.

– Эта телефонная книжка в целости и сохранности у нас дома, – затараторила я. – Там ее никто не возьмет, ты не волнуйся.

Мне было страшно, что Руслан начнет говорить. Совершенно не хотелось слышать то, что он скажет. Может, стоило зажать уши?.. На всякий случай зажала.

– Я сначала думала, что сумка Анны нужна тебе из-за ключей от ее квартиры. Но зачем же они тебе нужны, если остались собственные? Замки-то не менялись. У Анны, как она считала, нечего красть. А Рената сдуру отдала ей две пары своих и лишилась возможности попасть непрошенной гостьей без хозяйки. В тот момент не знала настоящей ценности квартиры. Вернее, дала она Анне один набор своих ключей, а второй – тот, который отняла у Маринки. Потом я решила, что ты каким-то образом спрятал в сумку диск, на котором было записано твое убийство… Потом подумала, что у тебя имелась не одна возможность очистить свой тайник и до поры до времени положить кейс с деньгами и документами в банковскую ячейку. Ты знаешь, у нас был аналогичный пример, скажи, Наталья?

Наталья, давно прекратившая блажить по своему гарнитуру, с некоторым напряжением подтвердила:

– Да. В ячейке прятали компромат против одной преступной фирмы, сплошь состоявшей из дизайнеров-киллеров… Мы тебе потом, в другой раз, расскажем. Поехали, а?

– В телефонной книжке Анны был записан номер банковской ячейки и код. Замечательное решение. Мало ли какие данные содержатся в старой потрепанной книжке? Мы даже видели в ней три кулинарных рецепта. Скажи, Наташа.

– Да. Но, на мой взгляд, не очень удачные. Яиц в салат из отварной говядины нужно больше, и лук лучше обжарить…

– Договор составлен таким образом, что право доступа к содержимому ячейки имели два человека – Анна и Марина. Только Анне следовало узнать об этом в крайнем случае, а Марине было известно одно: в случае твоей гибели необходимо связаться с Анной и… Словом, дальше они получили бы деньги из сейфа, разделив их в соответствии с твоим указанием. Теперь, я думаю, Марине они уже не нужны, – закончила я совершенно убитым голосом и отошла на три шага назад.