не знал, насколько быстро разлагается мертвое тело. Кем он был? Всего-навсего мужем, который с букетом в руке ищет свою жену.

Пришлось отвечать Химене.

– Плоть была в полужидкой форме, и выступили кости, – сказала она.

Да, Химена уже не была ребенком, которого от жизни прятали в стеклянном кубе.

Профессор Морган кивнула. Голова ее медленно пошла вниз, потом вверх, и в этом движении Химена прочитала уважение к себе и своим словам. Ее услышали.

– Эти люди знают больше, чем они нам рассказывают, – сказала профессор. – Нужно расспросить их более тщательно.

Жестом она приказала стоящим поодаль работникам лаборатории двинуться к кубу, куда пошла и сама, сопровождаемая Данитой.

– Я вам помогу, – сказала Химена, прежде чем успела хорошенько обдумать свое решение. На Морган ее предложение произвело впечатление – из этой девочки выйдет толк! Правда, у Химены был свой интерес – она должна найти свою маму, а эти люди, что приплыли с Анной, старик и юноша, могли ей в этом помочь.

– Ну что ж, – кивнула профессор Морган. – Идем! Данита, открой дверь.

Часть четвертая. Границы парадоксального

Как странно! Иногда мне кажется, что нет ничего важнее мыслей, которые вновь и вновь проносятся в моем сознании. А иногда эти же мысли представляются мне абсолютно лишенными смысла! Чем меньше я стараюсь о чем-нибудь думать, тем более настойчиво эта вещь стучится в мой мозг. Я вижу ее даже в полной темноте беспамятства. Слышу. Осязаю.

Откуда они являются ко мне?

Книга Ньюта

Глава двадцатая. Вспышка над головой

1

Александра

Александра ходила взад и вперед по балкону, сжимая ладонями чашку горячего чая и пытаясь таким образом унять дрожь в руках. Впервые в жизни ей привиделся сон столь живой, столь реалистичный, что смог поселить в ней настоящий, неподдельный страх. Холодный ночной воздух осушил пот на ее лбу и развеял остатки сомнений, которые она питала. Скоро, очень скоро безумие поглотит ее, Богиню Александру.

Она принялась декламировать длинные ряды чисел, но и это упражнение не избавило ее от тягучих воспоминаний о пережитом во сне ужасе. Александра помнила все – каждое мгновение, словно сон въелся в каждую клеточку ее тела и стал ее частью: вот некая лязгающая сочленениями металлическая машина преследует ее по пятам, вот льющийся с неба огонь, а вот и стрелы, впивающиеся в трепещущие тела…

Александра сделала глоток.

Никакой это не огонь, просто северное сияние вернулось, говорила она себе, глядя вверх. Но она не могла не заметить, что в бушующем танце Авроры Гиперборейской с каждым днем все сильнее начинает преобладать красный цвет. Тревожный, беспокоящий цвет. Красный не был цветом Эволюции. Красный – цвет опасности. Цвет войны. Соберись, Алекс!

Черт бы побрал все ограничения, вызванные Вспышкой, но меньше всего ей хотелось провалиться в безумие, как это случилось с Михаилом, который только и говорит, что о видениях да снах. Это все Николас! Знал наверняка, что она попытается взять над ним верх, и отравил. И теперь она медленно сходит с ума. Дьявол в человеческом облике! Александра остановилась, поставила чашку на балюстраду балкона и отодвинула ее от себя подальше. Нет, прочь эти безумные мысли! Это ей нашептывает ее паранойя.

Паранойя и страх способны вывернуть человека наизнанку.

Откуда они взялись? А, это была женщина-пилигрим, которая кричала на улице нечто несусветное. Будто она убила Николаса. Флинт это слышал. Все это слышали. Война, которая приснилась Александре, была ее внутренней войной – это ее подсознание хотело предупредить ее разум об острых стрелах, летящих в ее сторону. Нужен план, чтобы заткнуть им всем глотки. Она посмотрела на дымящийся в чашке чай и улыбнулась. Нет, сперва нужно успокоиться. Успокоится сама – сможет успокоить и город.

Она знала, как погасить огонь паранойи и обвинений в свой адрес.

Подхватив горчичного цвета мантию, она отправилась в тюрьму.

2

Идя по обсаженной кустами аллее и вдыхая холодный ночной воздух, Александра декламировала последовательности чисел, стараясь, чтобы ритм декламации совпадал с ритмом ее шагов. Полыхающее в небе северное сияние помогло ей найти растение, которое она искала – подбел, розмариновый вереск. Он рос на земле, вытянув свои шипы в сторону неба. Некоторые кустики обсыпались цветами, но Александре не нужна была эта красота – ей нужны были только листья. Найдя нужное растение, она принялась обдирать его ветки, пока не набрала колючек более чем достаточно и не опустила их в глубины своей мантии.

Подходя к тюрьме, она еще раз обдумала свой план. Удастся ли ей проскользнуть незаметно? Вряд ли. С тех пор как умер Николас, стражи Эволюции начеку. Она должна войти в помещения тюрьмы как Божество и, таким образом, в зародыше задушить все подозрения относительно своего позднего визита.

– 1, 2, 3, 5, 8, 13, 34… – шептала она, не задумываясь. Дело было не в том, что эти числа были ее любимыми. Они формировали в своих последовательностях принцип золотого сечения, некую спираль, которой подчинялись все жизненные циклы – и рост деревьев, и прорастание цветочных семян, и все на свете. И этому принципу Александра подчинит логику Эволюции – в полном согласии с логикой самой природы.

Нет в этом мире ничего более убедительного, чем логика природы!

Через несколько часов она обратится к пилигримам и всем жителям Нью-Петербурга и официально провозгласит старт Эволюции. Неважно, как она назовет свою собственную, личную эволюцию, равно как и страх, растущий в недрах ее сознания. Безумие – иного имени для этого у нее и не было. Но утром Александра отбросит прочь свои кошмары и будет говорить с людьми. Самым простым делом станет пообещать Пилигримам исполнения их желаний – они боготворили ее и ненавидели последствия Вспышки. Сложнее будет убедить Виллу передать ей