— Было похоже на влияние настроения, — пожал плечами Балдвин.

— Может, советники насоветовали? — предположил Эйрих.

— Нет, в его юрте не было никаких советников, — покачал головой Балдвин. — Это потом его отговаривали некоторые гуннские вельможи, но Руа принял окончательное решение. Думаю, с Дариурашем у него не всё так гладко, как об этом говорят.

Власть гуннского рейкса не так крепка, как он старается показать — это было понятно Эйриху с самого начала. Он уже был почти на месте Руы в своей прошлой жизни. Да, главные победы уже состоялись, да, нет больше в степях силы, способной противостоять ему, но роды надо как-то удержать от всеобщей свары, а для этого лучше иметь многочисленное войско, на фоне которого родовым старейшинам и крупным нойонам будет страшно даже быть недовольными, не то, что дерзить. А потом бесчисленные переговоры, клятвы верности, договоры, устранение нелояльных, укрепление войска — это отнимает много времени. И если при этом существует недобитый враг, трущийся где-то на границах, то затевать какие-то мало-мальски крупные походы просто неразумно. Даже тысячу выделять каким-то посторонним, пусть и за большие деньги — это непозволительная роскошь.

Но Руа выделил. И Эйриху, который просил без особой надежды на успех, очень непонятно, почему. Возможно, действительно польстился деньгами, с помощью которых потом будет гораздо легче вести переговоры со старейшинами и вождями, но этот аргумент выглядел в глазах Эйриха слишком натянутым. У гуннов много золота и серебра, они регулярно получают их у своих данников из покорённых племён, Руа точно является очень богатым человеком, который точно не обеднеет от того, что очень щедро задобрит хоть сотню старейшин.

«Тут что-то ещё…» — подумал Эйрих, наблюдая за тем, как Аларих взбирается на коня.

Он либо бежит сейчас, что лишь отсрочит неизбежное, либо собирается лично вступить в бой, чтобы погибнуть достойно и войти в историю как честный рейкс, павший вместе со своим войском.

Наблюдая за действиями проигрывающего полководца с интересом, Эйрих чуть не упустил момент, когда на коня взобрался Зевта.

— Ты куда? — спросил его Эйрих.

— Он бросает мне вызов! — возбуждённо проговорил консул. — И я его приму!

Аларих действительно дал сигнал вызова на поединок. При нём сотня знатных воинов на конях, а Зевта быстро раздал команды своей избранной дружине.

Седоусые и седобородые воины, «оставшие мечи остготского народа», всё это время даже не рассчитывавшие, что Эйрих вдруг решит бросить их в бой, взбодрились, быстро проверили сёдла и экипировку, после чего вооружились контосами. Консул тоже взял в руки контос и ободряюще улыбнулся своим воинам.

— Вперёд, собраты!!! — воодушевлённо выкрикнул он. — На битву чести!!!

Эйрих не стал его останавливать, потому что надо сохранять хотя бы иллюзию того, что его отец самостоятельный и самодостаточный лидер. Никто бы не понял, начни претор выговаривать первому консулу за излишний риск.

Сотня на сотню — это честная схватка, что позволит Алариху достойно уйти из жизни или попасть в плен. Тут гарантий никаких, потому что в этой схватке всё решит индивидуальная выучка каждого воина, без всяких стратегем и иного рода ухищрений. Это бой, который потом легко можно будет воспеть в балладе, где умный и красивый рейкс бросил вызов умному и красивому консулу, после чего они сошлись в честной брани, на деле доказав личные отвагу и доблесть. Эйрих ведёт битвы совсем не так, но он даже не сомневается, что об этой битве сложат не одну песню.

Гунны, покончившие с лёгкой кавалерией визиготов, оценили диспозицию и не стали лезть в уже и так очевидную победу остготов, деньги-то уже заплачены, поэтому поехали поближе к командной ставке.

Эйрих же продолжил командовать войском, раздавая команды подразделениям, но уже не чтобы победить, победа очевидна и неизбежна, а чтобы потерять меньше людей и нивелировать неожиданные таланты визиготских командиров на местах.

«А то случаются, изредка, дарования из тысячников или даже из сотников, вдруг оказавшиеся в нужном месте и в нужное время», — подумал Эйрих, оценивая обстановку в центре.

Точно следующие указаниям из ставки легионеры обжимали островки сопротивления и быстро их уничтожали, чтобы перестроиться и обдать убегающих врагов порцией марсовых колючек, а затем вступить в схватку с новым островком сопротивления.

Аларих войском управлять перестал, полностью сосредоточившись на безусловно красивой, но не очень умной, смерти, поэтому визиготы и союзные им племена вдруг остались сами по себе, а это деморализует не хуже удара в спину. Это и есть удар в спину.

Раздался трубный рёв, после чего избранная сотня Зевты столкнулась со знатной конницей Алариха. Это случилось в сотне пассов от правого фланга, посреди чистого и нетоптаного поля. Треск дерева, ржание коней, гибель десятков воинов в несколько секунд, после чего началась сеча.

Консул Зевта быстро нашёл рейкса Алариха и вступил с ним в противостояние, гневно бросив в его сторону обломанный контос.

Гнев был больше показным, потому что оба супротивника отъехали от общей свалки, спешились, как оно заведено при честных поединках у готов, после чего сошлись в схватке меч на меч.

Зевта был вооружён илдом, а Аларих римской спатой. У обоих щиты и тяжёлые пластинчатые доспехи. Победит сильнейший.

Но Эйриху не до этой зрелищной, но абсолютно бесполезной для боя схватки — он дистанционно «жмёт» где-то полтысячи вандалов прямо к реке. Эти не ждут для себя пощады по итогам битвы, понимают, что их никто не звал, сами напросились помочь Алариху разбить злейшего своего недруга, поэтому сражаются до конца.

Объединённые силы остготских скутатов и римских комитатов давили на сопротивляющихся вандалов с двух сторон, вандалы пятились до тех пор, пока не оказались в воде. Дальше не было твёрдой опоры, поэтому некоторые из них бросили оружие и попробовали сбежать вплавь. Дурному примеру последовали сначала многие, а затем все. Но привело это к тому, что их осыпали марсовыми колючками. Убило далеко не всех, поэтому некоторые сумели успешно сбежать, но только те, кто не был обременён бронёй. Бронные же ушли под воду и пропали навсегда…

— Это победа, — констатировал Эйрих, когда сопротивляющихся врагов больше не осталось.

И вот теперь можно посмотреть на поединок консула и рейкса…

— Деда, — обратился к Эйриху Альвомир.

— Что случилось? — повернулся к нему тот.

— Смотри, деда, — указал гигант на гуннов. — Вонючки.

Переведя взгляд на гуннов, Эйрих выпучил глаза в изумлении, после чего увидел стрелу, направленную, чтобы убить именно его.

Альвомир выставил перед ним щит и стрела с бронебойным наконечником застряла в тяжёлом скутуме, к которому только ручку приделай — готовая входная дверь.

— Сигнал эквитам — атаковать врага у ставки!!! — приказал Эйрих, подбирающий с травы свой щит. — Резерву — атаковать врага у ставки!!!

Воин быстро затрубил «Смотри на меня!», а затем в его грудь ворвалось сразу две стрелы. Эйрих среагировал быстро: прикрываясь щитом, он вырвал из ослабевших рук сингальщика рог, после чего начал непрерывно подавать сигнал «Смотри на меня!»

Аномальный порядок подачи сигнала встревожил всех, но долго подавать его Эйрих не смог, потому что гунны были уж очень близко.

Гигант заревел и снёс с коня промахнувшегося копьём всадника ударом стальной булавы. Здоровенная бандура зашла глубоко в грудь бедолаги, оставшегося с Альвомиром, а испуганная лошадь поскакала дальше. Чудовищная сила гиганта позволила ему с хрустом извлечь булаву из тела врага, после чего со всей дури вмазать по черепу лошади следующего противника.

Эйрих бросил рог и подхватил лежащий рядом контос, оставленный близко на тот случай, если ему придётся принять личное участие в бою. Сейчас он послужит как пехотная пика.

Стрелы падали градом, Эйрих принял две на щит, а одна сильно чиркнула по его шлему.

Уперев контос в землю, он направил его на конного копейщика, после чего ощутил то, что обычно чувствуют пикинёры — конь врага нанизался на наконечник, быстро исчезнувший в плоти, после чего раздался пугающий хруст перенапрягшегося дерева.

— Ха-а-а-алгор-р-р!!! — проревел в ярости гунн, после чего спрыгнул с погибшего коня, причём так ловко, что ударил ногами в щит Эйриха.

Удар был мощным, но недостаточно, чтобы сбить его с ног. Он молниеносно вынул из ножен саблю и отразил