Соленый пот застилал глаза. Рассеченная невероятно сильным ударом, бронированная ткань на груди наливалась алым. Но теперь он знал, что был рожден именно для этого боя. Страшного боя. Боя, который навсегда должен решить судьбу нескольких человек. И он не имел право на поражение.

Стоя посреди моста, протянутого над бездной, Ричард резким взмахом головы, откинул со лба мокрые непослушные волосы и, отведя правую руку с зажатым в ней мечом слегка назад и в сторону, чуть присел.

Первый раунд остался за паладином. Бывший Алый дракон оказался вынужден это признать. А еще ему с грустью пришлось признать, что противник превосходит его по всем параметрам. С големом тот разобрался еще в начале боя, просто тупо швырнув в него свой огромный зажегшийся желтым светом молот. И теперь, каменный гигант, несмотря на отчаянную попытку волшебницы усилить его жизненный предел, вновь лежал каменной грудой.

Одно радовало, инквизитор лишился своего страшного оружия — молот погребли собой обломки голема. А уж извлечь его обратно Ричард не позволил. Впрочем, как оказалось, святого брата это не очень расстроило, ибо с висевшим на поясе мечом он обращался не хуже. Вдобавок ко всему, парировать удары меча паладина было также бессмысленно, как сталкивать лезвие с его молотом. Уж больно сокрушительные удары наносил тот — щита императорского гвардейца хватило лишь на пару ударов, а ведь по прочности скутум Алого дракона превосходил щиты тяжелой пехоты. Причем, блокировав щитом последний удар, Ричард едва не отбил себе левую руку. И теперь, наученный горьким опытом, лишь уворачивался от выпадов и ударов святоши. Время от времени жаля лезвием последнего, подобно разъяренной пчеле кружащейся вокруг медведя, забравшегося к ней в улей.

Но такая тактика не приносила никакой практической пользы, поскольку раны, которые являлись бы смертельными для любого другого человека, для паладина оказывались максимум глубокими царапинами. А вот раны нанесенные паладином, в свою очередь, на царапины никак не тянули. И только невероятное искусство мастера меча позволило близнецу сделать так, чтобы они не оказались смертельными.

Впрочем, во время очередного уклонения от удара, Ричарду все же удалось задеть паладина и серьезно рассечь тому бедро, что значительно уменьшило подвижность представителя Святого братства и позволило раненному и истекающему кровью близнецу отступить для короткой передышки. Но паладин не угомонился и продолжал наступать, загнав близнеца на мост. Туда, где у него не было пространства для маневров.

И вот теперь, застыв над бездной, Ричард готовился к своей последней схватке. Противник не заставил себя долго ждать. Сильно прихрамывая на раненную правую ногу, он уверенно ступил на мост. Под его тяжелым сапогом кажущаяся столь хлипкой конструкция еще сильнее закачалась…

* * *

Святой брат Алесандро Орлум поудобнее перехватил свой меч и вознесся молитву Ландазару, шагнул на встречу поджидавшему его противнику. Нечестивец оказался хорош. Он бы сказал: очень даже хорош. То, что показал этот тип на дороге в Эль-Сагран, как оказалось, были только цветочки. Ягодки-то вот они.

Рана на правой ноге с каждым шагом напоминала о себе жуткой болью, но паладины Ландазара привыкли стойко переносить все невзгоды и напасти, ниспосланные им сверху. И потому он не обратил на нее никакого внимания, лишь мысленно отметил и принял к сведению тот факт, что теперь его маневренность и скорость передвижения уменьшились. Впрочем, у осквернителя тоже не оказалось все гладко, и он позволил загнать себя на мост. Туда, где не было пространства для маневра, и где он становился легко добычей для гнева Ландазара…

Словно понимая тщетность своих попыток, раненный нечестивец медленно пятился к центру моста от наступающего паладина. Где-то на краю сознания промелькнуло сомнение в правильности своих действий, ведь этот осквернитель может заманивать его в ловушку. Но святой брат отмахнулся от мыслей. Негоже Молоту Света, как его называли в Братстве, спасовать перед опасностью. Словно показывая, что никаких черных мыслей у него и в помине нет, противник, замахнувшись, стремительно бросился на инквизитора. Мост закачался еще сильнее.

Паладин взмахнул справа-налево своим мечом, но если раньше мастер меча уклонялся от его ударов, то теперь встретил клинок своим. И почти тут же, использовав инерцию удара святого брата, крутанулся в обратную сторону и ударил в шею. Орлум едва успел приподнять правый локоть и прикрыться иломитовыми наручами от смертельного удара. Затем перехватил меч обратным хватом и стремительно ударил вправо. Туда, где находился его ловкий противник.

Нечестивец мог прикрыться, мог увернуться, но, к удивлению паладина, мастер не сделал ни того, ни другого. Он просто позволил мечу вонзиться в свою плоть, позволив Свету в очередной раз восторжествовать над Тьмой. Недоумение святого брата по поводу странного поступка длилось недолго. Треск рвущихся канатов моста, спровоцированный мечом нечестивца — развеял все сомнения. Пока Орлум наносил удар по мастеру меча, тот разрубал удерживающий мост канат. Хрупкое сооружение закачалось, разваливаясь, и противников бросило друг на друга.

— Встретимся в Бездне, ублюдок, — прошептал на ухо инквизитору смертельно раненый близнец, обхватив паладина. Святой брат рванулся из объятий, но предсмертная хватка мастера меча неожиданно оказалась нечеловечески крепкой.

Заклинание «Оберегающей длани», направленное на спасение слуги Света в критической ситуации, не предполагало перенос двух тел. Неизвестно, догадался ли об этом нечестивец или имела место роковая случайность, но мгновенье триумфа оборачивалось для несокрушимого Молота Света поражением.

Ну что же, рано или поздно это должно было случиться. Святой брат Алесандро Орлум это понимал и приготовился стойко встретить свою смерть, и лишь досада из-за провала миссии омрачила его чело.

С громким треском лопнуло последнее волокно каната и два сцепившихся в смертельном поединке тела устремились вниз, в скрытую туманом бездну…

Человек кричал. Кричал от боли. Весь налет цивилизации, вся напыщенность и презрение к остальным, свойственное почти всем членам Круга, но людям в особенности, на деле оказались пустым местом. Человек не хотел расставаться со своей душой, и старому демону это нравилось. Чем сильнее жертва сопротивлялась — тем могучее становился пожиратель.

Сол’Хан был стар. Очень стар. И очень мудр. Он видел и помнил многое. Помнил и понимал, что не всегда стоит идти вперед и переть напролом, принимая на себя все удары судьбы. Зато всегда найдутся молодые и глупые существа, которые с радостью вместо него попрут вперед и которых легко можно использовать в своих целях.

И плевать на их могущество и силу. Как правило, когда дело доходило до ЭТОГО, они оказывались бесполезны. Скольких он уже повидал таких? Ему нравилось играть на их страстях, манипулируя ими словно марионетками. А еще ему нравилось пожирать их души.

Старый демон помнил каждую свою жертву. Были среди них и безобидные беззащитные существа, но были и могучие маги, и великие воины. Многие из них оказывали ему неслабое сопротивление, да такое, что нынешним героям и не снилось, но в итоге все равно они проигрывали. Мало кто мог потягаться с ним в мудрости, в знании и в могуществе. И чем больше он поглощал таких — тем могущественнее становился.