дискомфорт, — «то рисунок проявится и не будет казаться незаконченным». Вертя камень в руках, чтобы получше рассмотреть символы, попробовать понять их значение, повернулся в сторону железной дороги, лавируя между стволами деревьев и кустарника, направился к своим воспоминаниям.

Третий вынырнул, принося запах и свет прошлых воспоминаний. Усмехнулся, увидев себя большим дядей, играющим с камешком, так похожим на руль. Куда поворачивался камушек, туда поворачивал «большой дядя».

Нелепость картинки смутила Второго, вызвала улыбку, соединившись в игре с Третьим, они начали издавать губами звуки газа и тормоза, с увлечением крутя в руках камень, маневрировать странной петлёй на коротком пути до обрыва.

Первый мягко подталкивал их в нужном направлении, так как ему хотелось поскорее увидеть изменения, коснувшиеся через время памятного места и продолжить начатую с Лаптем беседу. Его не смущало такое «панибратское» обращение к старшему по возрасту и положению человеку. Это было его взрослое имя, которое он принял. Его взрослое имя «Мартин» не сильно отличалось от данного радетелями «Мартына», а значит, не так коробило слух. «Пора стать выше, взрослее и принимать равенство там, где это возможно», — мысли закружились как праздничный серпантин в мишуре-мыслях Второго, сквозь которые пробивались блёстки-мысли Радости и Счастья Третьего.

Так, все втроём мы «выкатились» на край обрыва. Старой тропы уже и след простыл, весь склон холма порос кустами и высокой травой. Люди давно перестали «штурмовать» эту высоту. Даже дети утратили интерес к этому занятию, так как у подножия холма стояли отбойники автомагистрали. С противоположной стороны чёрного асфальта серел блёклой краской такой же отбойник, а вдоль всей железной дороги тянулся высокий забор из формованной сетки, перекрывая пешему человеку доступ к железнодорожному полотну.

Третий принялся с азартом прокладывать путь (мысленно) до самых отбойников. Дальше ему было нельзя, так как прохода для пешеходов среди сплошных железных полос не было (значит, там маленьким мальчикам делать нечего) и поток машин был сильный.

Второй насупился, видя изменения от хранившейся в памяти картинке. Сожалея о потерянном пути в место памяти, ища в себе крупицы грусти и печали.

Третий вбирал в себя изменения как киноман пересматривает любимый фильм и ищет режиссёрские версии и другие поводы для пересмотра вновь и вновь. Успокаивал Второго и сдерживал Третьего. Вид места из реальности Третьего, его переход к виду сегодняшнего дня, раскрывался в податливом ролике времени, который можно отматывать назад и пролистывать вперёд. Вот прошлое. В памяти мои маленькие ноги бегут по песчаной тропе, а глаза уже ищут просвет между редкими автомобилями, заставляя ноги готовиться к восхитительному, крутому подъёму. Потом в угоду зрителям, спешащим на очередной сеанс с ограниченным лимитом времени, построили лестницу (негоже солидным людям труда прыгать как горные козлы, преодолевая десять метров вверх, отдуваться и отряхивать коленки возле входа в кинотеатр). Ещё видны следы асфальта до спуска, торчат из травы железные штыри — то, что уже не стоит усилий для сдачи в металлолом (три человека в грязных робах демонтирует лестницу, по частям загружает её в кузов грузовика). Приходит время автомобилистов и в их угоду перекрывают нерегулируемый пешеходный переход, ставят сплошные отбойники, возводят забор вдоль железной дороги. Как туманное облако прорисовывается изменения в постройках там за автомагистралью и железнодорожным полотном: на смену старым сталинским домам, требующим значительных вложений на капремонт, возводят новые небоскрёбы, выселяют «люмпенов»; дороги закрывают звукоотражающими щитами.

Собрав внимание всей троицы Первый, разворачивается для пути назад к уже заждавшемуся Лаптю. Проходя через дикорастущую зелень, находит толику внимания, чтобы следить за Вторым и Третьим (с ним меньше всего хлопот). Третьему хочется пролететь напролом сквозь дикие заросли, красться как настоящему индейцу, без единого звука залезть на высокое дерево и крикнуть «Попался!» удивлённому Лаптю. Второй ошарашенный надвинувшейся реальностью, изменившей часть его прошлого, его самого, теребит в руках камень, стараясь больше не замечать изменений вокруг. Моё внимание обращено на энергию, идущую из камня, она уже не так интенсивно, её ток почти неуловим для моих глаз. Отслеживая изменения в энергетике моего тела, понимаю, что уже наполнен, но нужно связать вновь поступившую энергию. И сделать это нужно, приняв определённое количество грубой пищи (она привяжет к себе новую энергию и растащит её по всему телу, привяжет к каждой клеточке). Перспектива проведённого времени в кафе за беседой и приёмом пищи, кажется, мне очень заманчивой и рентабельной. «Краем глаза» замечаю, что Второй нажал на символы в определённой комбинации и… Остался только один Я — Первый. Второй и Третий — это лишь проекции моего Я на экране реальности. Моя реальность (на которую я оказываю самое сильное воздействие) простирается как прозрачная сфера, нижняя часть которой уходит под землю, а верхняя часть возвышается над моей макушкой метров на десять.

— И кто тебя такому учил? — мне всё же удалось удивить Лаптя. Он стоит на прежнем месте, но смотрит не на моё тело, а разглядывает обретённую мной сферу. — Надо сократить размеры или поменять плотность, а то ты «переваришь» меня быстрей, чем я успею пикнуть. — С этими словами сделав несколько пассов руками (для отвода моего внимания) он щёлкает по моей сфере.

Чтобы напугать (влияние Третьего?) я надвигаюсь на него грозной тучей, но с каждым моим шагом сфера уменьшается в диаметре. Когда я подошёл к Лаптю на расстояние вытянутой руки, сфера сидела на моей голове, как шлем виртуальной реальности — плотно и давая объём предметам «плоского» мира реальности.

— Ты так долго не протянешь. — Лапоть критично осматривает меня, заходит мне за спину, и я чувствую несильный удар, чуть выше лопаток. — Вот так походи.

Пока я прислушиваюсь к своим ощущениям (Второй взял управление на себя) Лапоть обходит меня по кругу, останавливается, приседает, трогает землю возле моих ног.

— Ну, каков диагноз? — не выдерживаю я.

— Пациент скорее жив, чем мёртв. — Закончив «ритуальный танец», Лапоть заходит мне за спину (что за привычка? Могу же и среагировать?). — Давай потихоньку начинай двигаться в сторону кафе. Только идём под мостом и старайся ни с кем в телесный контакт не входить.

Прежде чем сделать шаг, я посмотрел себе под ноги. Выверенными и незаметными для меня движениями мой «спаситель» нанёс вокруг меня на земле точную копию спирали с камня, в моих руках. Посмотрев на каменный амулет, зажатый в обеих руках, со смущением вспомнил, как я им рулил, бибикал и газовал. «Не хватало ещё так вести себя на людях, — с грустной усмешкой (мне недоставало присутствия Третьего) представил себя играющего в водителя под путепроводом, в потоке пешеходов, — Хорошо психиатрическую бригаду на