тонет в безмятежном на вид море. Ее тянет ко дну со страшной силой, и оттолкнуться от этого дна она будет не в состоянии. В тихом омуте…

– Мне надо домой. – Она слишком резко откинула одеяло и попыталась встать, позабыв о том, что в данный момент из одежды на ней только нижнее белье. Голова закружилась, ее качнуло. Свету пришлось ее поймать, чтобы она не упала.

Они оказались слишком близко друг к другу, и Аля вдруг занервничала. Ситуация была совершенно дурацкой. Она в одном белье в объятиях красавца-следователя, из которых следовало выбираться как можно скорее. Но если она начнет сейчас его отталкивать, то будет выглядеть смешно и нелепо. Она же взрослая женщина, а не школьница. Мысли проносились в голове со скоростью света, а тепло его тела уже проникало сквозь тонкую футболку, в которую он был одет, несмотря на прохладный пасмурный день. Свет крепче прижал ее к себе.

– Отпусти, – только и смогла прошептать Аля.

– Нет.

– Отпусти, я тебя очень прошу. Мне и так непросто.

– Ладно, как скажешь. – Он осторожно помог ей лечь на кровать, заботливо прикрыл одеялом, а потом, не сводя с нее глаз, погладил по голове и прошептал: – Отдохни, ты устала.

После чего Аля закрыла потяжелевшие веки и сделала так, как ей сказали.

* * *

– Как ты вообще до этого додумалась? – Аля сидела в кабинете у Пал Палыча, на голове кепка, прикрывающая рану. Пал Палыч смотрел сурово, но жалостливо. С одной стороны, ему хотелось обругать дуру, поехавшую в заведомо опасное место в одиночку, с другой – хотелось немедленно арестовать того, кто ее обидел, и наказать по максимуму.

– Дядь Паш, давай про Горину, – попросила Аля, которой не хотелось обсуждать увиденное в «Дубках» даже с дядей. Тем более с дядей.

– Ну, что твоя Горина? Камеры в офисе не работали. Доступ к кабинету был только у нее, учитывая, что ты закрыла дверь за собой. Плюс мы провели обыск у нее дома и нашли окровавленную одежду. Она прикопала окровавленное платье прямо в саду. Кровь на платье – это кровь Серябко. А когда эксперты копнули чуть глубже, они нашли кое-что интересное…

– Труп ее мужа? – усмехнулась Аля.

– Да, ты была права. Она действительно его убила и закопала под розами. Когда у нее спросили почему, сказала, что кровь – это лучшее удобрение. Хотя розы у нее и правда всегда были шикарные, – хихикнул Пал Палыч.

– Да, – Аля задумалась. Что-то в этом всем не давало ей покоя, какая-то мысль крутилась в голове, но ускользала, словно назойливый таракан.

– А зачем она убила Серябко? И остальных?

– Потому что долбанутая на всю голову. Ты же помнишь, как она себя приковывала ко всем экскаваторам, ходила на забастовки.

– Не помню, если честно, – нахмурилась Аля.

– Это было до того, как тебя такие вещи стали интересовать, – поморщился Пал Палыч. – Все началось с того, что ее цветочный магазин закрыли из-за того, что Шульман построил рядом супермаркет и магазин ему мешал. У нее на этой почве крыша потекла, потому что этим магазином еще ее дед с бабкой занимались. В общем, тогда она устроила первую забастовку – привязала себя к экскаватору, который должен был снести ее магазин. Но мы ее быстро сняли и упаковали на пятнадцать суток. Потом она вышла, притихла, сошлась с начальником лесхоза. Потом лесхоз сгорел. Тогда еще говорили, что муж ее вороватый, лес вырубал больше положенного и продавал втихаря, а Людмила об этом узнала. Виновных не нашли, а сам он пропал.

– Это я помню. Я же сразу сказала, что она его укокошила.

– Да помню я, помню, – вздохнув, кивнул Пал Палыч. – Вот только доказательств у тебя не было. А она, кстати, нового кавалера себе нашла. Начальника охраны Серябко.

– Да ты что? А вот это уже интересно, – насторожилась Аля.

– Очень. А у того дома оружия всякого полным-полно. В общем, предварительная версия такая – они вступили в преступный сговор с целью помешать производству лития в наших краях. К Шульману и Вовке ей было подобраться проще простого – она всегда могла сказать, что приехала с информацией от Серябко, никто бы даже не сомневался, ей бы легко открыли двери.

– Голыми?

– Она могла сама их раздеть после убийства, чтобы запутать следствие, – пожал плечами Пал Палыч.

– А невесту свою Шульман зачем отослал? Чтобы не мешала общаться с Людмилой? – скривилась Аля. Горину она не любила и считала психически больной убийцей, но в том, что ей рассказывал сейчас Пал Палыч, было столько натяжек и несостыковок, что все дело казалось ей шитым белыми нитками.

– Отослал и отослал, может, она ему надоела. Считай, что дело закрыли. Святослав твой получит очередную звездочку.

– Он Светозар.

– Одна хрень. Вопросы?

– Где он сейчас?

– Да где же ему быть? Шмотки собирает, наверное. С нами уже попрощался.

– В какой гостинице он остановился?

– А тебе зачем? – с подозрением прищурился Пал Палыч.

– На пресс-конференцию позвать хочу.

– А, ну-ну. Рома как?

– Идет на поправку, – соврала Аля. Вчера муж оборвал ей телефон. Она пока была не в силах с ним разговаривать и не стала сообщать, что попала в больницу. Ограничилась кратким «я у Ники», но ссору собиралась заканчивать. В Ромином состоянии нужно было избегать любых волнений. Да и дней вместе им оставалось не так уж много, она не хотела их упускать. – Я пойду.

– Аль, надо общественность проинформировать, что дело закрыто.

– Хорошо. Я ж как раз и хочу, чтобы наш гость отчитался перед отъездом. Все лавры ему.

Аля, не прощаясь, вышла из кабинета и направилась к выходу из управления. И, только спускаясь по ступеням, она поняла, что ей не давало покоя все это время. Когда она была в кабинете у Серябко, его ассистент была одета в брючный костюм, а не в платье.

* * *

– Аль, ну ты что, глухая? Нет у нас таких записей, говорю же тебе, – бывшая одноклассница Светка аж покраснела от возмущения.

Светка всегда была маленькой чиновницей, даже в школе предпочитала забранные вверх волосы и юбки ниже колена, с рождения вся такая округлая и основательная. Поэтому должность начальницы ЗАГСа, которую она заняла пару месяцев тому назад после ухода на пенсию предыдущей руководительницы, села на нее как влитая.

– И про Нику нет? – устало поинтересовалась Аля, уже предвосхищая ответ.

– И про Нику нет, – Светка строго посмотрела на Алю и неожиданно стала очень похожа на свою мать, учительницу физики Валентину Петровну. – Или ты думаешь, что я в архивах искать не