– Ладно, – я доброжелательно улыбнулась, чтобы не ставить Яна в неловкое положение. – Куда бы ты хотел пойти после концерта? Есть пожелания, может, кино?

– М-м, может, домой? – робко попросил он. Я рассмеялась: пожалуй, для Яна и так было достаточно приключений.

– Хорошо.

Концертный зал был привычно переполнен: снующие туда-сюда дети в ярких костюмах, их суетливые родители и гордые друзья. Я отметила, что Яну было не слишком комфортно в толпе, поэтому взяла его за руку. Он не был против. Мы сели сбоку, чтобы уйти, не дожидаясь завершения.

– Где твоя подруга?

– Марго, скорее всего, за кулисами. Она выйдет в самом конце, – я устроилась в кресле поудобнее. – Ян, не хочешь попрактиковаться и разблокировать других?

Домашним заданием от Купера для всех альтеров было учиться слушать друг друга и открывать ви́дение. Мы сами придумали такой термин, Купер мог не только слышать постоянный поток мыслей других личностей, но и, когда получалось, подключаться к их зрению и видеть все как бы со стороны, не присутствуя в теле. Он оттачивал свой навык и заставлял тренироваться остальных.

Когда Ева узнала, что Купер «отсоединился» (хотя он и не исчезал никогда), она потеряла дар речи. Еще большим откровением для нее стало его появление прямо на нашем сеансе семейной терапии на месте добровольно уступившего сознание Тони.

– Нет, вы не можете самолично менять курс! – почти кричала она на Купера.

– Ева, извините за бестактность, но ваши методы не работают. Пора нам всем признать, что объединение невозможно, – Купер сидел, развалившись в кожаном кресле, казалось, еще секунда – и он по-хозяйски закинет ноги на прелестный низкий дизайнерский столик.

Только выработанная годами профессиональная этика позволила Еве сохранить лицо, она медленно проговорила:

– Хорошо, какой план вы предлагаете?

– Я уже достиг некоторых успехов. С Тони и Леоном. Мы общаемся внутри. Чаще ругаемся, – он бросил на меня хитрый взгляд, я улыбнулась. – Но, в целом, мы учимся уживаться вместе.

Ева поджала губы и записала что-то в свой блокнот.

– Майя, вы имеете возражения?

– Я? – не думала, что меня попросят встревать в диалог. – Нет, я не против. Все идет, довольно, неплохо.

– Как общение с Яном? – на этот раз она обратилась к Куперу.

– Он закрылся, не идет на контакт, не просится в сознание.

Ева прищурилась и, ничего не сказав, снова сделала запись.

– Теперь я хочу поговорить с каждым из вас по-отдельности, – она привычно бросила взгляд на часы. – Майя, можно попросить вас подождать в приемной?

Спустя пятнадцать минут Купер вышел из кабинета, он показался мне дико уставшим.

– Все в порядке? – я поставила чайную чашку на стол и поднялась к нему навстречу.

– Мэй, это я, Тони, – он обнял меня, зарылся в волосы. – Ева устроила смотрины, – он грустно хмыкнул, – мы много переключались.

– Поехали домой? – я погладила его по колючей щеке.

– Она и с тобой хочет поговорить.

– Не важно, в другой раз. Идем.

Весной Ева устроила несколько онлайн сессий с лучшими мировыми специалистами в вопросах диссоциативного расстройства идентичности, подтвердила, что консервативный подход, который она применяла ранее, может быть скорректирован, если того пожелает пациент. Все делалось на благо Тони, и он старался изо всех сил, как и Купер с Леоном. Ян долго не обнаруживал своего присутствия, а когда, наконец, появился, не высказал должного желания содействовать, но тогда на помощь Куперу и мне пришла уже сама Ева. Ян не смел ее ослушаться.

Свет в зале погас, начинался концерт. Я заметила, как дыхание Яна изменилось, будто он вовсе перестал дышать: он готовился открыть ви́дение.

Гром первых аккордов обрушился на зал, я вздрогнула. На темной сцене замелькали тени. Потом зажглась яркая рампа, освещая многолюдное столпотворение: черные и белые шлейфы-полотна развевались за хаотично бегущими танцорами. Целый круговорот летящей матовой ткани стягивался в тугой узел, соединяя воедино молодых девушек и парней. И вот они оказались в тесном клубке, прижавшись друг к другу, но не сливаясь воедино: живой многоликий организм – плавные гибкие руки, сильные безудержные ноги и взгляды, устремленные в разные стороны. Снова пронзительный аккорд, и музыка сменилась громким сердцебиением на чуть слышном фоне плавной тягучей мелодии. Танцоры начали двигаться синхронно на каждый удар сердца, уже нельзя было понять, где чья рука – его или ее – они касались лиц и тел друг друга, шагали в одном направлении, само единство и гармония. Разные в одном; чужие, но плечом к плечу ради единой цели. Движения ускорялись – резче, четче, выразительнее – словно они с каждой секундой учились предугадывать малейшее изменение, и подобно косяку рыб, вместе перетекали в пульсирующем пространстве. И вдруг все разом подняли руки и глаза кверху, будто молясь неведомому божеству. Черно-белые оковы-полотна пали к их ногам, но они остались неподвижны – не разбежались, не разлетелись в разные стороны. Последний аккорд, и кольцо рук сцепилось.

Я самозабвенно созерцала замершую на бесконечный миг финальную сцену – обнявшихся, нежно прильнувших друг к другу танцоров, и восторженно аплодировала. Я не сразу заметила, что Ян смотрел на меня изумленным и вдохновленным взглядом. Шум оваций постепенно стихал, мое сердце трепетало. Я всмотрелась в удивительные светло-серые глаза. Кто был за ними в то мгновение? Я улыбнулась: это не имело больше значения для меня. Любимые губы внезапно и так долгожданно коснулись моих, и мы все слились в неразделимое целое.

За твоими глазами.

Лина Соле.