Турция получила сомнительную привилегию участвовать в европейском соглашении; другие участники переговоров обязались «уважать независимость и территориальную целостность Османской империи», дали гарантии «строгого соблюдения этого соглашения» и пообещали «рассматривать любое действие, направленное на его нарушение, как вопрос общего интереса». Если между Портой и одной или несколькими странами, подписавшими этот договор, возникнет какое-либо разногласие, то она и ее оппонент должны будут обратиться за помощью к другим участникам договора, прежде чем начинать военные действия.

Другие статьи договора касались благополучия христианских подданных султана. Абдул-Меджид передал высоким договаривающимся сторонам фирман от 18 февраля, в котором объявлялась свобода вероисповедания, гражданское равенство всех подданных империи, разрешался прием христиан на военную службу и реорганизация (на бумаге) финансовой системы. «Огромное значение этого документа» наивно отмечали великие державы, столь сильно впечатленные им, что отказались от права своего коллективного или сепаратного вмешательства в отношения султана с его подданными.

Что касается Валахии и Молдовы (последнее княжество немного увеличило свою территорию), то за ними сохранились, под властью султана, их прежние привилегии. Это гарантировали подписавшие договор державы. Поэтому они больше не нуждались в эксклюзивном протекторате какой-нибудь из этих держав. Ни одна из них больше не имела права вмешиваться в их внутренние дела. Этим были разрушены планы России; Порта обещала сохранить здесь «независимые национальные правительства», а также полную свободу вероисповедания, законов, коммерции и навигации.

Специальная комиссия, составленная из представителей держав с турецким комиссионером, должна была «без промедления собраться в Бухаресте» для ревизии существующих законодательств в княжествах, изучения их условий и будущей организации. Султан обещал собрать в каждом из княжеств ассамблеи (или диваны), в которых должны были быть представлены интересы всех классов, а также учтены пожелания всего населения, касающиеся их организации. Комиссия, «принимая во внимание мнения, выраженные двумя диванами, должна была без промедления передать нынешней конференции результаты своих трудов».

Конвенция, которую предстояло заключить в Париже обеим высоким договаривающимся сторонам, должна была санкционировать окончательное соглашение с Портой, и, вследствие этого, имперский приказ призван был «точно определить организацию этих провинций, которая после этого помещалась под коллективные гарантии всех подписавших ее держав».

Мир в княжествах и на их границах должна была поддерживать национальная армия; не разрешалась никакая вооруженная интервенция, даже со стороны их сюзерена, направленная на поддержание или восстановление внутреннего мира. Она могла стать возможной лишь после одобрения всех держав-подписантов.

Сербия оставалась в прежнем положении, «ее права и иммунитеты» защищались коллективной гарантией держав, подписавших этот договор, а ее «независимая национальная администрация, а также полная свобода вероисповедания», законодательства, торговли и плавания сохранялись. Порта сохранила за собой право держать в Сербии свои гарнизоны, но лишалась права вводить свои войска без предварительного согласия с державами.

Две конвенции, подписанные в один и тот же день, регулировали вопросы проливов и Черного моря. Первая просто повторила договор 1841 года; был добавлен лишь параграф о том, что проход через Дарданеллы и Босфор будет разрешен легким судам, но не более чем двум за раз, которые, по решению держав, должны были стоять в устьях Дуная; по условиям второй конвенции Турции и России разрешалось иметь в Черном море лишь шесть небольших пароходов и четыре легких судна для обслуживания побережья.

Мало что в историческом Парижском договоре сумело сохраниться под напором времени, национальных чувств и интересов государств. Создание Румынии и ее полная независимость, а также независимость Сербии сделали условия договора интересными лишь для историка, изучающего состояние этих княжеств в 1856 году. Россия уже в 1870 году, воспользовавшись разгромом Франции Германией, отказалась выполнять условия договора, касающиеся Черного моря, и в 1886 году Севастополь увидел возрожденный Черноморский флот; Батум, бывший в 1856 году еще турецким городом, стал укрепленным фортом Русского Черноморья.

Кусочек Бессарабии, переданный в Париже Молдове, вернулся в Россию по условиям Берлинского договора 1878 года; Карс с 1878 года был русским городом (по договору 1921 года он был возвращен Турции).

Как страны, подписавшие Парижский договор, соблюдали свое обещание «уважать независимость и территориальную целостность Османской империи», можно убедиться на примере австрийской аннексии Боснии и Герцеговины, итальянского захвата Ливии и британской оккупации Кипра и Египта, а условие, согласно которому Россия и Сардиния должны были обратиться за посредничеством к другим странам, подписавшим договор, в случае возникновения разногласий с Турцией, было «забыто» Россией в 1877 году и Италией в 1911-м; и подпись Кавура была дискредитирована.

Блага, обещанные христианским подданным султана, которым дипломаты в Париже придавали такое огромное значение, оказались совершенно бесполезными, даже будучи завуалированы под названием «Конституция». Самыми действенными оказались статьи, касающиеся урегулирования проблемы Дуная. В 1871 году действие Европейской комиссии было продлено на 12 лет, а после истечения этого срока – еще на 21 год. Ее заслугой стало уничтожение мелей и пиратов. Как обычно, самая прозаическая часть этого крупного международного документа оказалась самой действенной.

Оглядываясь на войну, которая завершилась Парижским мирным договором, невольно задаешь себе вопрос: а стоили все ее достижения гибели 28 тысяч человек и 30 миллионов национального долга? Лорд Солсбери через несколько лет говорил своим соотечественникам, что в 1854 году они «поставили свои деньги не на ту лошадь». Возникли три балканских государства, которые должны были преградить путь русским к Константинополю, хотя этот город больше уже не имел для Англии такого значения, как раньше, когда она не получила еще ключей от Суэцкого канала.

Один британский государственный муж, который, после армянской резни (1915 г.), македонских беспорядков и фиаско конституции младотурков считал, что Британии необходимо поднять меч для защиты Турции, плохо знал уроки истории. Год за годом становилось все яснее, что Турция должна покинуть Европу, но ее место не должна занять Россия. Эти земли принадлежат Балканским государствам.

Помимо вопросов, затронутых в Парижском договоре, на конгрессе обсуждались две другие проблемы, влияющие на жизнь Ближнего Востока. Австрии в 14-м протоколе удалось добиться от русских делегатов отказа от протектората над Черногорией, аналогично тому, который император России хотел раньше установить над Дунайскими княжествами. Было объявлено, что единственной основой союза русских с черногорцами является взаимная симпатия. Мехмед Эмин Али-паша от имени Турции заявил, что Порта считает Черногорию «неотъемлемой частью Османской империи». Это заявление, противоречащее фирману 1799 года, турецко-черногорским договорам 1838 и 1841 годов, а также фактам, которые свидетельствуют о том, что горцы много раз били турок, было горячо отвергнуто князем Данилой в меморандуме, адресованном странам-подписантам, который они получили 31 мая. Данило утверждал, с большим преувеличением, что он может требовать себе «половину Албании и всю Герцеговину» на том основании, что династия Балшичей, которая правила в Зете в XIV и XV веках, когда-то владела этими землями, а турки никогда «не были хозяевами в Черногории; что в течение 466 лет», иными словами, с момента битвы при Косово, «черногорский народ никогда не подчинялся никакой иноземной державе»; что «четыре с половиной века он непрерывно воевал с Турцией». Однако, невзирая на все эти услуги, оказанные христианскому миру, Черногорию, из-за ее теократического правления, которое было впоследствии отменено, никогда не хотели официально принимать в семью европейских государств.