Из дневника Изабеллы Дорринг

Кэт стояла перед входом в церковь и слушала орган. Странная меланхолия охватила ее. Она проводила здесь многие часы, играя с сестрами в куклы. Они рассаживали кукол на скамьях, пока мама украшала цветами алтарь, или взбегали на кафедру наперегонки, когда папа готовился к проповеди. Но было место, к которому Кэт старалась не приближаться. Кэт улыбалась, вспоминая, как отец озабоченно спрашивал ее, отчего она так боится склепа третьего герцога Харта. Наконец папа понял, в чем дело, и терпеливо объяснил дочери, что герцог и герцогиня, лежавшие там рядом, молитвенно сложив руки, лишь мраморные изваяния, а их тела находятся глубоко внизу, в большом каменном ящике.

Кэт посмотрела на пол. Второй герцог тоже был тут, под проходом, но остальные покоились не здесь, а в часовне при замке. Того, кто проклят, в церкви не хоронят, хотя прямо об этом никогда не говорилось. Какой викарий скажет это тому, кто оплачивает и нужды церкви, и нужды викария?

Видел ли Маркус места упокоения своих предков? Он не заглядывал в церковь с того дня, как Кэт пошла с ним развешивать объявления о вакансии в доме старой девы.

Кэт хотела повернуться, чтобы посмотреть…

«Нет. Я не должна на него смотреть».

Ее непреодолимо тянуло взглянуть на него, но она стойко сопротивлялась. Самые разумные жители деревни уже перестали судачить о них даже после того, как миссис Гринли увидела, как Маркус зашел к ней в дом. И Кэт не хотела подливать масла в огонь.

Она избегала его. И для этого пришлось прилагать усилия – Маркус, казалось, был настроен решительно. Однако разговор между ними так и не состоялся, хотя с того вечера, как мать Маркуса нанесла Кэт визит, прошло уже четыре дня. Кэт нервно усмехнулась, вспомнив, как удивила мать своим горячим желанием поучаствовать в последних приготовлениях к свадьбе сестры. А вчера в Лавсбридж вернулись друзья герцога, и он поневоле проводил время с ними. Завтра, а может, и сегодня, герцог уедет в Лондон и, вероятно, больше никогда тут не появится. И все – проблема решится сама собой.

Сердце Кэт было тяжелым, как камень.

А если его мать не ошибалась? Есть ли надежда на то, что Маркус полюбит ее и проклятие рассыплется в прах?

Нет. Наверное, если бы он не считал себя виноватым перед ней, думая, будто скомпрометировал ее, у них что-нибудь и получилось… Они могли бы стать друзьями, и тогда… Но сейчас положение таково, что она никогда не узнает, что стоит за вниманием Маркуса к ней: любовь, чувство вины или мужское желание.

Кэт слышала приглушенный кашель, несвязное бормотание, детский смех. Церковь наполнялась людьми. Скоро яблоку будет негде упасть. Все пришли на свадьбу Мэри и Тео.

Кэт взглянула на жениха и невесту. Мэри была такой красивой, прямо светилась от счастья. Тео, серьезный, взволнованный, барабанил себя пальцами по ноге. А папа находился позади них, в своем торжественном церковном облачении.

Кэт стояла на том самом месте, что и во время свадьбы Тори и Рут. Скорее всего она будет стоять там же и когда будут выходить замуж Пру и Сибби. Одна сестра, за ней другая, потом третья: все они покинут родительский дом, заживут в новых, ими же созданных семьях, в то время как она…

Кэт гордо вскинула голову. А она будет счастливо жить в доме старой девы. У нее нет ни малейшего желания выходить замуж.

«Лгунья».

Чушь! Она хочет сочинять романы. Иметь личное пространство. Мечтает о тишине.

Кэт попыталась отвлечься от мыслей, вслушиваясь в звуки органа. Маркиз Хайвуд – хороший музыкант, не хуже, а возможно, и лучше, чем мистер Уотлс, новый герцог Бентон. И он был весьма отзывчивым. Маркиз Хайвуд не отказал папе, когда тот попросил его сыграть на церковном органе во время церемонии. Папа любил украшать службу музыкой. Считал, что музыка отдаляет людей от будничных забот и приближает к Богу.

К несчастью, сегодня музыка не заставила Кэт почувствовать Господа. Наверное, этому мешало близкое присутствие некоего джентльмена. Герцог сидел на фамильной скамье рядом с другим своим лондонским другом, лордом Эвансом. Кэт успела разглядеть его, когда герцог заходил в церковь. Маркус был ошеломительно красив, одетый в строгий темный фрак, с белоснежным, туго накрахмаленным краватом на шее.

Понравилось ли герцогу ее зеленое платье? Это платье было одним из ее самых любимых. Мама сказала, что оно гармонирует с ее глазами…

Какая разница, что герцог думает о платье? Он возвращается в Лондон и, будем надеяться, проживет еще долго и счастливо до того момента, когда тянуть с наследником будет уже нельзя, и тогда ему придется жениться… на другой.

«О боже! Мэри говорит, мне следует услышать, что намерен сообщить Маркус. Может, я…»

Нет. Нельзя ей слушать герцога. А не то ему, чего доброго, удастся ее переубедить.

«Но, если мать Маркуса права, наш брак может победить проклятие».

Однако миссис Каллен призналась в том, что не уверена, любит ли ее Маркус. Он предложил ей выйти за него замуж только по велению долга. Или, что еще хуже, из иных побуждений.

Да что уж там говорить, из-за похоти.

Неожиданно Кэт почувствовала нечто подозрительно напоминающее то самое низменное побуждение.

Я не хочу становиться вдовой до того, как стану матерью. А если Маркус любит меня? Тогда…

Мысли ее, точно стремительные белки в колесе, гонялись по замкнутому кругу.

Папа закрыл молитвенник. Церемония завершилась. Теперь Мэри будет зваться миссис Теодор Данли.

К тому времени как Кэт поставила подпись в церковной книге и дошла до павильона, праздник уже был в разгаре. Лорд Хайвуд играл на фортепиано ничуть не хуже, чем на органе, и как раз сейчас исполнял ирландскую джигу, а мистер Линден подыгрывал ему на скрипке. Кое-кто из взрослых и большинство детей, включая Пру, Сибби и близнецов, танцевали. Допустим, танцем назвать это трудно, но они танцевали по-детски, на свой лад: прыгали, кружились и радовались.

– Твоя свадьба будет следующей, Кэт, – произнесла Энн. Она подошла к ней вместе с их третьей подругой Джейн.

– Нет, – возразила Кэт. – И я не одобряю тех, кто распускает сплетни, мисс Давенпорт.

«Но если бы Энн не распустила слухи, Маркус не пришел бы в дом и не поцеловал бы меня!»

Кэт была уверена, что тот поцелуй был ошибкой, но эта ошибка не из тех, о которых она сожалела.

Энн вспыхнула:

– Я только говорила, что видела, как вы с герцогом уединились в кустах. Я ни слова не сказала о том, чем вы могли и чем не могли там заниматься. Это все додумали за меня.

– Ты бы поступила так же, окажись на нашем месте, Кэт, – заметила Джейн. – Ты ведь была готова почти на все, чтобы заполучить дом старой девы.

Верно. Кэт догадывалась, какое отчаяние испытывали Энн и Джейн.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что твоя свадьба не будет следующей? Герцог сделал тебе предложение?