– Интересно, как мы сюда попали? – Маньяк, продолжая сидеть на столе, сдавив ладонями виски. – Слушай, Скил, а ты что последнее из вчерашнего вечера помнишь?

– Ну, как мы в баре дрались с мужиками какими-то, а потом ещё обрывок, где мы на улице стояли и думали, где мы и как сюда попали.

– М-да… а я только драку помню… Хорошо, однако, мы вчера погудели!

– Это да! Надо к Меломану идти сдаваться – как бы он на нас не осерчал. Слазь со стола, «главное блюдо», помоги шкаф отодвинуть.

Вдвоём мы справились-таки со шкафом, оказавшимся на удивление тяжёлым (а может, похмелье давало о себе знать) – один я, наверное, не справился бы – и спустились по пустым коридорам в холл казармы снабженцев, обитатели которой, похоже, разошлись по своим делам и не стали выселять двух незаконно вселившихся жильцов. Я подозревал, что с выходом из казармы у нас будут проблемы, местные обитатели вполне вправе потребовать у нас какой-нибудь компенсации – нас ведь сюда явно никто не звал, сами припёрлись, – но встретившийся нам в холле вахтер лишь проводил нас недобрым и явно испуганным взглядом, не сказав ни слова, а мужики, чинившие дверь в кабинет Марты, на нас вообще внимания не обратили.

Бар встретил нас негромкой музыкой и звуками ремонтных работ – и здесь двое мужиков вставляли новую дверь, и ещё двое возились со стеллажами за барной стойкой. Больше никаких разрушений, свидетельствующих о вчерашних «боевых действиях», заметно не было – столы и стулья на месте, всё чисто и прибрано. Меломан, следивший за ходом работ с кружкой кофе в руке, при нашем появлении только молча усмехнулся.

– Меломан, мы тут… это… – Понурившись и сделав виноватые лица, мы подсели к нему за столик. – Ну, мы не хотели, оно так вышло… само как-то…

– Идите в баню! – отмахнулся от нас хозяин бара.

– Ну… в общем, сколько мы тебе должны за всё это?

– Да ничего вы мне не должны! – снова отмахнулся от нас Меломан, но потом, секунду подумав, решил пояснить: – Вы же вовремя ушли, а должны теперь мне те, кто этого сделать не догадался, да и драку, со слов бармена, не вы начали. И персонал получил стресс-тест на профпригодность, который они с треском провалили, охранники, по крайней мере. Да и дверь эту, – кивок в сторону дверного проёма, – давно пара было сменить, скрипела постоянно, каждую неделю смазывать приходилось, а эта, говорят, не будет, и открываться, специально для тебя, Скил, она будет в обе стороны!

– Эм-м… а почему для меня?

– Ну, говорят, ты вчера в дверь ткнулся, а она открывалась внутрь… Ага! Там об этом даже написано было! И когда у тебя не получилось открыть её наружу, ты с криком «замуровали, демоны!» вышиб её вместе с окосячкой!

– Блин… – Мне стало стыдно и смешно одновременно.

– Вообще-то всё это даже полезно для рекламы заведения, – продолжал Меломан. – Главное – чтоб не часто. Так что смотрите, в этом месяце мой бар и моих охранников больше не ломать!

– Да мы что… да мы не хотели, мы же говорили… – поспешили мы уверить Меломана в своих мирных намерениях.

– Ага, а я вам, кстати, тоже говорил «идите в баню». С утра топится, вам оно сейчас как раз самое то.

* * *

Какое замечательное все же изобретение – баня! И квас – тоже замечательное изобретение, и Меломан мужик замечательный. Мы с Маньяком сделали заход в парилку, облились пока только прохладной водой – температуру воды стоит понижать постепенно, от захода к заходу – и буквально растеклись по широким деревянным лавкам, выстроившимся вдоль стены предбанника, попивая кислый, хорошо настоянный квас и чувствуя, как тело отпускает похмельная ломота. И было это тоже замечательно!

– Меломан, всё же, офигенный мужик! – сказал Маньяк. – И толк в похмелье знает.

– Бесспорно, – подтвердил я. – Только вот что интересно: за что нам такая милость?

– В смысле?

– Ну мы ему кабак разнесли, ну, не только мы, конечно, но свою лепту внесли, причём немалую; вполне мог бы с нас взыскать.

– Мог бы, – кивнул Маньяк и замолчал: продолжай, мол.

– И баньку вот велел истопить, причём тут нас только двое, а могло бы и двадцать быть – размеры бани позволяют, и с похмелья сегодня, я так думаю, не мы одни страдаем.

– Угу, – снова кивнул парень. – Так к чему ты это всё?

– Я к тому, во сколько нам все это обойдётся… как-то не верится…

– А, понял! Вот ты о чём, – перебил меня Маньяк. – Так ни во сколько! – Маньяк зажал пальцами нос, копируя сову из мультика о Винни Пухе. – Без-воз-мезд-дно! То бишь даром. Ему это ничего не стоит. Это мы с тобой считаем, хватит нам на лишний рожок патронов или нет, а Меломан, знаешь, другими категориями мерит.

– Ну, знаешь, на просторах Вселенной, может, где-то и по-другому, а в моём прежнем мире люди… ну… торгаши, владельцы разных заведений, вроде баров и ресторанов… их у нас обычно называли общим словом «бизнесмен»…

– Угу, у меня так же было.

– Так вот, у этих людей – у тех, что успешные, конечно – у всех была одна общая черта: все они умели видеть свою выгоду и в большом, и в малом. В общем, евреестость какая-то, или хитрожопость – не знаю, как лучше сказать.

– Деловая хватка – это хорошее качество, – ухмыльнулся Маньяк, – а хиртожопость – это немного другое.

– Согласен. Так вот, люди с этой самой деловой хваткой малым этим никогда не пренебрегают и барских жестов, вроде «деньги – всего лишь бумага», не делают.

– Ага, понял мысль! Ща я тебе всё на пальцах объясню! – улыбнулся Маньяк. – Тут видишь, в чём дело… хм. Ты немного заблуждаешься насчет Меломана… эти самые бизнесмены, дельцы, если на русский перевести, они и здесь вполне себе присутствуют – это управляющие у Меломана. На каждой отрасли – свой; тут же не только бар его – казино, арена, гостиница, бордель, магазин, служба снабжения…

– Угу, я в курсе.

– Ну вот! Здесь вообще вся власть у четырёх людей: Филин – на нём вояки и безопасники, Горький – на нём строительство и всякая коммуналка, вода, там, электричество, Билл – это ксер, и производство на нём, хоть и мало его здесь; ну, и Меломан.

– Угу, – снова кивнул я, принимая информацию к сведенью.

– Так что Меломан скорее политик, чем бизнесмен. – Я поморщился при слове «политик», и Маньяк, заметив это, улыбнулся. – Да, в моём прошлом мире тоже слово «политик» было скорее ругательством, но здесь всё же по-другому дела обстоят.

– Ага, «здесь вам не тут» – старая армейская мудрость, – ухмыльнулся я. – Что-то слабо верится в то, что в Улье у властей всё чисто и честно.

– Ну нет, я думаю, и здесь свои грязные игры есть, но уж точно не настолько всё прогнило. В Улье вообще всё честнее… и жёстче!

– Ну да, – согласился я. – Лицемерия, по крайней мере, гораздо меньше.

– Ага… пойдём в парилку. – Мы переместились в парилку, и там Маньяк продолжил: – Так вот, возвращаясь к нашей теме: почему бы, собственно, Меломану не делать барских жестов, если он барин? Деньги у нас, кстати, не бумага, а малопонятная хрень наподобие грибов, – усмехнулся Маньяк.