бежит в пункт по переливанию крови, за что арабский шейх дарит еврею коробку печенья. Еврей удивлённо:

«Но прошлый раз вы подарили мне дом и машину!»

Араб:

«А в тот раз во мне ещё не было еврейской крови!»

Заржали дружнее и веселее.

— Всё у вас, Пётр Миронович? — вполне уже благожелательно спросила Екатерина Алексеевна.

— Последнее. 23 февраля в Краснотурьинске состоится праздничный концерт. Приглашаю и всех вас посетить его. Особенно вас, товарищ министр, и вас, светлая девушка Люша. Вам понравится. Приглашены также руководители Свердловской области.

— Хороший ход. Вы, Пётр Миронович, далеко пойдёте. Если раньше ноги не переломаете. Я постараюсь выбраться.

— А вы привозите с собою Зыкину Людмилу Георгиевну. Я для неё несколько новых песен напишу. Постараюсь на совесть. Ну и она пусть на концерте выступит. Дак ещё ведь и какого-никакого хорошего оператора с Мосфильма, и звукорежиссёра нужно — ведь потом этот концерт крутить по телевизору.

— Ха-ха-ха! — на этот раз смеялись до посинения.

Забрала Фурцева и эту плёнку. Отбыла. Потом распрощался и Федин. Уже перед тем, как уйти в ВУОАП с Ольгой Афанасьевной, Пётр обратился к Смирновой.

— Правда, Вера Васильевна, приезжайте. Если надумаете, то попробуйте уговорить составить компанию вам Евгения Александровича Евтушенко. Запись на телевидение будет обязательно. Замечательно было бы, если бы он в перерывах между песнями прочитал «Белые снеги».

— Эх, где мои семнадцать. Я б за вас с радостью замуж выскочила. Это же надо — орать на Екатерину Алексевну! Она глыба. Только и вы, Петенька, гора. Обязательно приеду, и Евгения Александровича уговорю. Да только за рассказ о сегодняшнем дне можно у чёрта билет в рай выпросить, а тут всего лишь Евтушенко. Не забудьте, жду вас в понедельник утром.

Событие сорок шестое

Заходил в Дом Писателей утром, а вышел в темень. Пётр ошарашенно глянул на часы. Половина седьмого. Мать вашу, Родину нашу. Нелёгкое и небыстрое это оказалось дело — оформлять песни. Да ладно бы одну, а то ведь тридцать одну. К тому же, пришлось понервничать и поприкидываться лопухом при оформлении песни «Журавли».

— Не ваши слова? А чьи? — устало взглянула на Петра Ольга Афанасьевна. Она бы бросила всё это, и так без обеда уже пять часов валандается с этим провинциальным выскочкой — вот только не получится. Есть чёткое указание Фурцевой: хоть до утра сидеть.

— Это вольный перевод аварского поэта Расула Гамзатова. Я заменил некоторые слова, и, главное, поменял гусей на журавлей, и джигитов на солдат, иначе не рифмовалось, — рассказал Пётр версию, на самом деле случившуюся с переводчиком Гребневым.

— А товарищ Гамзатов знает о вашем переводе? Хотя ладно — по закону, в СССР переводчик обладает всеми правами на получившееся произведение. Я всё же пойду проконсультируюсь в юридический отдел.

Вернулась почти через полчаса. Пётр сначала скучал, а потом достал из портфеля тетрадь с новой книгой «Рогоносец» и продолжил писать. Нету и так времени, вот и нечего его попусту терять. Книга, им же самим и написанная в прошлом, давалась с трудом — всё же он её писал уже в другое время, а значит, и желания у героев другие. Добро-то — оно зло, конечно, победило, но вот мотивы! Нужно помогать крестьянам в борьбе с эксплуататорами, а главный герой — сам рыцарь, у него и замок, и слуги, и крестьяне. Неувязочка. Так и мучился.

— Продолжим, — никаких комментариев по своему долгому отсутствию Ольга Афанасьевна не дала.

Долго ли, коротко ли, но справились со всеми тридцатью и одной песнями. Петра аж покачивало. Не завтракал, не обедал, да и не ужинал уже. Как только женщина вытерпела? Выйдя из здания, он огляделся — нет ли Макаревича. К нему с разных сторон двинулись две фигуры.

— Пётр Миронович…

Хором окликнули и остановились, уставившись друг на друга. Пётр подошёл к Елене Чуковской.

— Елена Цезаревна, подождите, ради бога, пять минут. У меня очень важный разговор с этим товарищем — а потом я в полном вашем распоряжении. Можете делать со мной все, что в вашу рыжую головку взбредёт.

— Смотрите, обещали, — скупо улыбнулась женщина и отошла назад к крыльцу.

— Марк Янович! Как ваши успехи на ниве садоводства? — Громко спросил Пётр, так, чтобы слышала удаляющаяся Люша.

— Даже лучше, чем я ожидал. Есть пара моментов, требующая вашего решения. Первое — страна будет не Бельгия, а Швейцария.

— Может, даже и лучше.

— Второе. Я прошёлся по знакомым антикварам и показал ваш перстень. Они сходятся во мнении, что это персидская работа, и перстень мог принадлежать чуть ли не самому шаху Аббасу I Великому.

— Ого! — удивился Пётр.

— А потом я был у одного историка. Он мне посоветовал такую легенду для перстня. Шах Аббас Великий, сняв с собственной руки этот перстень, даровал его грузинскому военачальнику Георгию Саакадзе за взятие Ереванской крепости. Именно такую историю я и рассказал атташе по культуре Швейцарской республики. Он обратился за советом как раз к моему знакомому, а тот за часть суммы всё подтвердил. В результате цена перстня достигла семидесяти тысяч долларов. Пять получает историк, пять антиквар, что нас свёл. На тридцать мы получаем два чемодана семян, один чемодан различных клубнелуковичных цветов и картофеля, студийный магнитофон «Штудер» и чемодан немецкой плёнки BASF к нему. Ещё получаем кинокамеру «Кодак» за 11 тысяч долларов и 35-миллиметровую плёнку к ней, тоже чемодан. Остаётся порядка 30 000 долларов. Атташе спрашивает, что с ними делать, — довольный собой рассказывал литовский еврей.

— А можно деньгами взять? Три пачки стодолларовых купюр, — даже не задумывался Пётр. Они ведь ещё, скорее всего, в этом году поедут на гастроли. Вот там и потратим зелёные.

— А вы не боитесь сесть лет на семь? — Марк Янович сморщился.

— И что вы предлагаете? — На самом деле, сейчас ведь не 2020 год. Даже и расстрелять могут.

— Вы хозяин. Вам решать, — умыл руки Макаревич.

— Тогда одни часы известной фирмы, — махнул рукой Пётр.

— Мне примерно так и посоветовали. Только трое часов. Фирмы Patek Philippe. Легче будет реализовать, если понадобится, — кивнул махинатор.

— Всё. Давайте отмашку. Вы сейчас куда?

— Работать дальше, — развёл руками будущий директор колхоза.

— Ночевать есть где? — уточнил вопрос Пётр.

— Конечно. Приютят, мир не без добрых людей. Где встречаемся? У трапа самолёта? — протянул руку Марк Янович.

— До свидания. В понедельник в аэропорту увидимся.

— Удачи и вам, — кивнул в сторону Люши «пчеловод».

— Внучка писателя Корнея Чуковского. Это по работе. Она пригласила меня завтра увидеться с дедом в Переделкино, — отстранился Пётр.

— Тем более удачи.

Событие сорок