Ее книги.

Она издала легкий, почти беззвучный смешок, провела пальцем по пыльным краям книг. Местами обложки перечеркивали полосы грязи, кое-где зеленые кляксы полностью уничтожили надписи.

– Я думала, что они погибли, когда рухнул коридор.

– Почти. Вырвать их изо мха было той еще задачкой.

Все перед глазами Рэд подернулось пеленой.

– Спасибо.

Поэтический сборник, который подарила ей мать, лежал на самом верху стопки. Лес пожрал всю позолоту с обложки, но дальше продвинуться не смог. Рэд взяла книгу, прижала к груди.

– Спасибо, Эммон.

– Пожалуйста.

Он переступил с ноги на ногу, словно не зная, как теперь вести себя. Рука его дрогнула. Эммон отошел в сторону, указал на камин.

– Сапоги там, – сказал он, хотя Рэд уже видела их и так. – Тогда второе «кое-что».

Рэд сунула ноги в сапоги – они и правда были великоваты, но зато теплые – и подошла к одному из украшенных резьбой окон, где уже стоял Эммон. Рядом с ним у стены действительно стояло кое-что, завернутое в серую ткань.

– Оно, может, и не работает уже. – Волк сурово глянул на Рэд, тщательно скрыв под маской суровости всю свою неуверенность. – Но я решил, что скрывать это от тебя будет неправильно.

– Звучит зловеще.

Эммон стянул ткань. Под ним оказалось зеркало или что-то в этом роде. В матово-сером стекле ничего не отражалось. Но оттенки его менялись – Рэд словно смотрела в заполненную дымом банку.

– Что это?

– Моя мать создала это при помощи магии Диколесья, – с непроницаемым видом ответил Эммон. – Чтобы увидеть свою сестру, Тирнан.

Понимание накатило на нее как волна. У Рэд даже руки отнялись на мгновение. Но настороженность уступила место острой тоске по Нив, и она подошла к зеркалу. За все эти недели, проведенные в лесу, она научилась усилием воли отгонять мысли о Нив, но одного только упоминания сестры хватило, чтобы клетка из ребер снова стала слишком мала для ее яростно забившегося сердца.

– О.

– Оно очень старое, – предупредил Эммон. – Последние несколько веков им никто не пользовался. Учитывая, в каком состоянии Диколесье сейчас, оно может оказаться совершенно бесполезным. Но я… – Он замолчал, вздохнул. – Ты сказала, что если бы могла делать все, что угодно, то сообщила бы своей сестре, что ты в безопасности. Поговорить с ней ты не сможешь, но, я надеюсь, сможешь хотя бы увидеть ее.

«Благодарность» казалась слишком легковесным словом, чтобы обозначить то чувство внезапной легкости, которое наполнило Рэд, словно она сбросила груз, который несла на плечах так давно, что и сама уже не замечала.

– Эммон… – У Рэд пересохло в горле. – Эммон, это…

– Мне очень жаль, – тихо ответил он. – Мне очень жаль, что это все, что я могу тебе дать.

– Этого достаточно, – не задумываясь, ответила Рэд.

Глаза Эммона в отблесках огня из камина приобрели оттенок меда.

Рэд шагнула вперед, потянулась к зеркалу, но касаться не стала.

– Как оно работает?

Эммон фыркнул:

– Ему нужно что-то пожертвовать, конечно.

– Кровь?

– Нет, – быстро и резко ответил он. – Я имею в виду, это сработает, но, может быть, давай прибережем кровопускание на потом?

Грубо заплетенная коса Рэд свисала через плечо на грудь. Девушка вытащила из нее прядь и приподняла ее.

– Тогда это?

Эммон кивнул, скрестив руки на груди и стиснув челюсти.

– Я буду здесь, – снова с самым суровым видом сказал он. – Если мне что-то покажется странным – в любом смысле, – я тебя немедленно вытащу.

Рэд отстраненно кивнула. Все ее внимание сосредоточилось на матовой поверхности зеркала. Она осторожно намотала длинную прядь своих волос на завитки его рамы. Отступила на шаг, не сводя глаз с клубящегося мрака в зеркале, и принялась ждать.

Пять ударов сердца, шесть. Ничего не произошло. Разочарование наполнило рот Рэд горечью, и она собиралась уже отвернуться, когда в глубине зеркала что-то блеснуло. Девушка немедленно вцепилась взглядом в это серебряное пятнышко на сером. Чем дольше она смотрела, тем больше и ярче оно становилось, рассеивая клубы дыма в зеркале, росло, пока полностью не заполнило ее взор. Затем словно бы звезда взорвалась внутри зеркала, а клубы дыма отнесло во мрак.

И когда дым рассеялся окончательно, в зеркале появилась Нив.

Это было как смотреть в окно. Нет, не совсем – Рэд ощутила себя мухой в янтаре. Она все видела, но не могла пошевелить и пальцем – не чувствовала ни рук ни ног. Ее сознание растянулось, истончилось – рассеянное, преломленное светом зеркала.

Нив стояла в Святилище, за статуей Гайи. Очертания ее были нечеткими, но Рэд все равно заметила, что сестра похудела, щеки ее запали. Левая рука – перевязана. Рэд закричала, забыв, что это бесполезно, что магия зеркала работает только в одну сторону и настроена только на передачу изображения. Тем не менее ее крик, ее желание, казалось, воспламенило что-то, усилило магический импульс, создаваемый зеркалом. Постепенно изображение Нив прояснилось, приобрело материальность.

– Мы занимаемся этим уже месяц, а она так и не вернулась.

Ее сестра смотрела куда-то в сторону. Брови нахмурены, темные глаза прищурены, губа закушена – Рэд тоже так делала, когда сильно волновалась.

– Почему она до сих пор не сбежала?

Рэд не могла разобрать лиц собеседников Нив – только темные размытые силуэты. Зеркало было создано, чтобы показывать Первую Дочь и больше никого.

– Это займет время. – Голос был приглушенным, едва слышным. – Великие дела быстро не делаются. Терпение, Нивира.

– Неужели нельзя как-то побыстрее?

Руки Нив скрещены на ее аккуратной груди. Вот она подняла голову, и свет заиграл на серебряной диадеме в ее волосах. Более богато украшенной, чем та, которую обычно носила Первая Дочь. Диадема показалась Рэд знакомой, но все же здесь было что-то странное.

– Возможно.

– Скажи мне, что нам для этого нужно, Кири.

Нив не впервой было отдавать приказы, но теперь ее голос налился какой-то новой силой. Теперь это был голос человека, который точно знал: все его приказы будут исполнены без промедления.

– Скажи мне, что нам нужно, и я это обеспечу.

Пауза затянулась до неприличия надолго. У Нив дрогнул подбородок. Она подняла руку и поправила диадему.

– Полагаю, теперь тебе уже ничто не связывает руки, не так ли? – В приглушенном голосе собеседницы звучала лесть, но и не только. И от этого «не только» у Рэд побежали по спине мурашки. – Теперь, когда Айла мертва. Теперь, когда ты – королева.