– Минутку, – охрипшим голосом крикнул я.

Не вполне осознавая, где я и зачем, встал с кровати и, спотыкаясь о раскиданную одежду, доковылял до двери. Отпирая, понял, что не одет, спрятался за дверь, высунул голову и попросил горничную зайти попозже.

Заперся, раздвинул шторы, открыл окна. В номер ворвались уличный шум и легкий мартовский мороз.

Мутным взглядом окинул комнату – недопитая бутылка виски возле кровати, на ковре темнеет пятно. Рядом – перевернутая пепельница и окурки. На полу раскиданы подушки, одеяло и смятое мокрое полотенце – свидетельство того, что ночь я провел не один.

Меня мутило. В ванной я хорошо прополоскал горло, почистил зубы, умылся.

В комнате достал из мини-бара бутылку холодной минералки, в три глотка опустошил наполовину и присел на кровать. На меня накатили воспоминания о прошедшей ночи, и я невольно улыбнулся.

Улыбка исчезла, как только я взглянул на часы. Полдень. То, ради чего я приехал – встреча с партнерами, – в разгаре. Представив, как рвет и мечет Степаныч, переживая за Лиду, я позвонил ей. Она отбила звонок, прислав сообщение «Я не могу сейчас говорить».

Облегченно вздохнув – встреча состоялась, не все потеряно, – стал быстро приводить себя в порядок. Принял душ, выпил еще воды, заказал в номер кофе. Оделся в свежее и помчался в партнерский офис. Степаныч и Лида не отвечали на мои звонки и сообщения, поэтому адрес пришлось выяснять у Риты.

В офисе мне сообщили, что руководство вместе с моими коллегами уехало в ресторан на обед. Я решил дождаться их на месте, а пока изучить бумаги по проекту, предоставленные региональными коллегами.

Наконец они вернулись. Судя по оживленным голосам и веселью, переговоры прошли успешно, а результаты нашей работы признали хорошими.

Степаныч, увидев меня, слегка нахмурился, но сочувственно спросил:

– Как самочувствие? Полегче?

Краем глаза я заметил, как Лидка отчаянно закивала и подмигнула.

– Получше, Михаил Степанович. Спасибо.

– Тогда знакомьтесь, коллеги. Товарищ Резвей – наш так некстати захворавший коллега.

– Очень приятно познакомиться воочию, Сергей, – протянул мне руку представительный импозантный мужчина. – Тихонов Валерий Николаевич.

Генеральный директор компании-заказчика. Я мысленно поблагодарил Лидку и широко улыбнулся:

– Взаимно, Валерий Николаевич!

Я пожал ему руку, потом познакомился с остальными представителями заказчика.

– Рад, что с вами все в порядке! В принципе мы с вашими коллегами уже все обсудили, но я люблю выслушивать все точки зрения. Поэтому предлагаю устроиться в конференц-зале и еще раз обсудить все пункты…

Тихонов, как ледокол, рассекая огромным телом воздух, направился в конференц-зал, а в его фарватере двинулись уже остальные. Я чуть задержался, пропуская народ и дожидаясь Лидку. Она, улыбнувшись, жестом показала на свою голову, провела большим пальцем по горлу и вывалила язык набок – устала, ужасно себя чувствую, мозги кипят. Я ее прекрасно понял и, не сдержавшись, шепнул:

– Спасибо!

В ответ она сжала мою руку. Ладошка у нее была мокрой – переволновалась. В голове промелькнули образы прошлой ночи, и у меня сперло дыхание…

Остаток дня мы работали над проектом с местными ребятами. Тихонов увел Степаныча к себе, и они весело провели время, судя по тому, каким нарядным шеф вышел оттуда.

Мы заехали в гостиницу, собрали вещи, выписались и поехали в аэропорт. Я сорвал у задумчивой Лидки еще один поцелуй, когда зашел за ней в ее номер. Но мыслями она уже была не со мной и вела себя чуть отстраненно.

Ночью мы вернулись в Питер. Степаныч попрощался с нами еще при посадке. Лидка весь полет проспала, а я думал, что будет дальше. Все разъяснилось само собой, когда, выходя из самолета, Лида сказала:

– Резвей, ничего не было, хорошо?

Я пожал плечами.

– Как скажешь, Фрайбергер. Ничего не было. Но будет?

Лида промолчала.

– Лид!

Она прикусила губу и выпалила:

– Не знаю, не знаю! Может быть… Забудь, ничего не было! Не было ни-че-го!

– Конечно, не было, – подтвердил я. – Просто переспали, бывает. Я о другом…

– Все, прекрати! Замолчи!

Я огляделся и все понял. Лиду встречал Костя. В руках он держал розу на длинном стебле, обернутую целлофановой пленкой. Вид у него был несчастный, но в глазах светилась надежда. Он даже не видел меня, влюбленно глядя на Лиду.

Она обернулась ко мне, ее глаза сияли. Очень тихо, так что я едва расслышал, она произнесла:

– Все будет хорошо, Сережа! И было – тоже хорошо.

Кинулась к Косте, обняла и прижалась к нему. Осчастливленный Панченко выронил цветок.

Я, ничего не чувствуя, быстро пошел на выход из аэропорта.

Странно, но мне было все равно.

* * *

Я снова проспал. Сказались и бессонная ночь, и смена часовых поясов. Не помню, как отключил будильник и сработал ли он вообще. Проснулся сам. Потянулся, глядя в потолок, и понял, что на работу опоздал. Комнату заполнил дневной свет, а за окном шумел город. Часы показывали начало одиннадцатого.

Собравшись так быстро, как мог, поехал в офис. Я давно не позволял себе опозданий, работал хорошо и мог надеяться, что мне все сойдет с рук. Конечно, я мог оправдаться тем, что с утра встречался с заказчиком. Но, во-первых, я не умел врать и считал лучшей политикой честность, а во-вторых, все это можно проверить. Были люди в компании, которые не гнушались проверять.

На вахте стоял Николаич. В последнее время он обычно, увидев меня, издалека улыбался и приветствовал. Сегодня он меня будто не видел.

– Добрый день, Игорь Николаевич, – поздоровался я.

Николаич хмыкнул и отвернулся. Я не стал придавать значения его странному поведению и поднялся к себе.

Уже подходя к кабинету, я что-то почувствовал. Открыл дверь и вошел. Всё было как всегда – коллеги работали, уткнувшись в экраны или бумаги. Левон что-то жевал, но пальцы его летали по клавиатуре. Лиды на месте не было. Панченко, увидев меня, криво ухмыльнулся.

Что-то было не так. Ни обычного гомона, шума и перекрикиваний, ни вялых приветствий.

Я подошел к своему рабочему месту и замер. Мой компьютер был опечатан, на столе лежало уведомление о расторжении трудового договора. Меня уволили. Кровь прилила к лицу. В голове забегали мысли-тараканы, вытаскивая на свет все мои прегрешения и возможные причины. За что?

– Ребята, кто-нибудь знает, что происходит? – решился спросить у коллег.

– Сережа, ничего не знаем, – ответил Левон. – Пришли айтишники, опечатали твой компьютер, из отдела кадров принесли бумажку. Тебя не было – оставили на столе.