в животе вот-вот начнется совершенно неприличная революция.

В обед я только поклевала что-то из тарелки, потому что была слишком взбудоражена появлением отца.

Странно, что сейчас, вспоминая об этом, я воспринимаю все более буднично.

Да, отец. Да, приехал. Опоздал лет на двадцать пять, но это уже и не важно.

Я его увидела. Даже если завтра он исчезнет еще на двадцать пять лет мне будет, наверное, все равно.

Обстоятельства не позволили ему быть с моей мамой и мной. Хорошая такая отмазка. Ну, нет так и нет. Что теперь? Люди неидеальны, я это по себе знаю.

Буду жить дальше. Мне от него уже ничего не надо.

Хотя еще утром, глядя на море и вспоминая маму я думала, хорошо бы рядом был родной и близкий человек. Который может утешить и дать совет. Вот он. Рядом. Но… ни совета особенно мне не нужно, ни утешения. А насчет родства…

 Понимаю, что мне Дворжецкий гораздо ближе. Это он был рядом со мной и мамой много лет. Он устраивал для меня праздник в боулинге на мои четырнадцать. Он помогал выбрать ВУЗ, и репетиторов московских подогнал, и даже оплатил занятия онлайн. И с мамой был все то время, когда она была больна. И в последний путь провожал ее он.

Да, с предложением сыграть роль моего жениха и последующим за этим фарсом, конечно, Денис Александрович меня сильно напряг.

Но ведь если разобраться…

У меня была проблема. Он предложил ее решить. Я согласилась.

Это мне не надо было сочинять всю эту эпопею с замужеством. Просто сказала бы Егору, что я… Что я не хочу даже обсуждать с ним вероятное бракосочетание. Да?

Правда в том, что я, видимо, изначально именно этого и хотела. И боялась своих желаний.

Конечно, боялась! Потому что стоило нам оказаться в одной постели, и я…

Забыла я и обиды, и боль, и гордость. Мне просто хочется быть с ним. Быть его Витаминкой.

Кольцо поблескивает на пальце и, кажется, все теперь должно быть хорошо. Если мы сами в это поверим.

Если опять не наворотим…

- Проголодалась, малышка?

- Малышка? Ты раньше говорил, что я не малышка…

- Дурак был. Конечно, ты малышка. Маленькая и сладкая.

Он целует меня, и я понимаю, что если не остановлю его, то поесть мне уже не удастся. Я не хочу останавливать, но… все-таки мой желудок издает жалобный стон.

- Понял, понял… Пойдем искать тебе пропитание?

Я улыбаюсь, он и раньше так часто говорил – идем искать пропитание.

- Пойдем.

Он встает, оправляет одежду, смотрит на меня смущенно.

- Прости, что я вот так… набросился.

Встаю и обнимаю его. Не знаю, что сказать. Что я ждала, что он вот так именно и набросится? Без разговоров и прелюдий?

Он берет мои ладони, целует.

- Я очень люблю тебя, Вита, не могу без тебя. Совсем.

И я. Я тоже совсем не могу без него. Я надеваю хлопковые штаны от комплекта, набрасываю толстовку, надеваю тапочки и…

Зависаю, представляя, что на кухне нас с Егором застукают.

Может, сходить одной?

Егор сразу все понимает, усмехается.

- Боишься? Кстати, почему твой Дворжецкий запретил меня впускать?

- Как запретил?

- Очень просто. Я приехал, в охрана на воротах меня развернула, мол, есть распоряжение.

Весело. Нечего сказать.

А я ведь даже не знаю, Дворжецкий с отцом в доме, или нет?

- Пойдем.  – прятаться я точно не намерена, хотя по-нашему с Егором виду, кажется, сразу ясно, чем мы занимались.

Мы выходим, спускаемся. В доме тишина.

- Дети спят с няней.

- Это я видел.

- А где хозяин дома я не знаю.

- А твой отец?

- Отец? – застываю, пытаясь сообразить, когда я ему успела рассказать? Ведь не говорила же? И откуда он знает?

- Я с Яськой общался, она мне голосовые записывает. Рассказала, что пришел Евгений. Я сложил дважды два.

- Да, действительно. Отец. Мы вернулись с детьми с прогулки, а тут он…

- И как он?

- Не знаю. Богатый, холеный, уставший.

- А ты сама как?

А как я сама? Хочу сказать, что с ним теперь – хорошо. Но молчу. А он просто прижимает меня к себе.

- Я с тобой. Никому тебя в обиду не дам.

- А меня никто не обижает, только… - «только ты» - вот что хочу сказать, но снова молчу, потому что он сейчас как раз совсем не обижает.

Оказываемся на кухне, я вижу на столе накрытое полотенцем блюдо – Гуля приготовила пироги.

- Чай будешь, с пирожками?

- Я все буду. Тебе помочь?

- Нет, садись, Егор. Отдыхай.

- Я не устал. – улыбается. А я смущаюсь. Конечно, не устал! Я ведь помню, что он мог всю ночь… Даже после матча!

Ставлю чайник, достаю из холодильника брынзу, рыбку, сыр, нарезку вяленого мяса – Гуля сама его делает.

- Извини, Егор, колбасы сегодня нет.

- Прекрасно. – понимает мою шутку, а я смотрю, как он с удовольствием «хомячит» Гулин пирог с мясом.

- Повезло Дворжецкому с поваром.

- А мне и с невестой повезло.

Мы с Егором замираем, как влюбленные подростки, которых застукали на месте преступления. Дворжецкий заходит на кухню. Он в спортивном костюме, как будто был на пробежке.

- Вечер в хату, голубки. Виталина, от тебя не ожидал.

- Извините, - почему-то мне реально стыдно. Привела мужчину в дом к человеку, который, помогая мне назвался моим будущим мужем. Занималась с этим мужчиной… занималась любовью в чужом доме, в комнате рядом с которой спальня моих детей. Нет, не моих. Наших. Наших с тем, с кем мы… в общем, не делали ничего противозаконного!

И вообще на самом деле я его не приводила -  в этом доме его дочь.

- Кофейку мне сделаешь, дорогая? О, красивое кольцо. И кто же моей невесте «брюлики» дарит?

- Послушайте, господин Дворжецкий… - Егор встает.

- Господа все в Париже. – мой босс ухмыляется.

Я в жуткой панике, опасаюсь, что будет драка.

- Прошу вас, сядьте. Денис… Александрович, я все объясню…

- Ты ничего не должна ему объяснять, Виталина. Я приехал в дом, где находятся мои дети. Мало того, что меня не пустили… так еще…

- Что еще? По-моему, вам тут оказали радушный прием, господин Стенин.

Я жутко краснею, понимая, о чем он.

- Можно мы нормально поедим?

- Проголодались?