class="p1">Странно, что у Дворжецкого такая хреновая охрана. И это он мне заливал, что тут мои дети и моя женщина будут в безопасности?

Весело! И что мне сделать? Украсть Яську, а утром поднять шум?

И как вообще понять, где тут кто?

Увидел, как из-под одной двери пробивается свет, и прикрыта не плотно. Заглянул осторожно. Горит ночник. В кроватях спят дети. Мои дети.

Интересно, а где их мать?

Открыл дверь в соседнюю комнату.

Витаминка. На огромной кровати.

Почему-то сердце сразу заныло. Была она с ним на этой кровати? Он же все-таки как-никак жених?

Не прохожу дальше. Стою у двери и смотрю.

Что мне делать? Что нам делать?

Говорить? Выяснять?

Не получается у нас говорить. Не получается.

Вижу, что Виталина просыпается, поднимает голову, чувствует, что не одна.

- Егор?

Другого ждала? Или…

Или меня?

Молчу. И она молчит.

Невыносимо это все. Хватит.

Подхожу к кровати, скидываю кроссовки, ложусь рядом, одним движением притягиваю к себе, подминаю, поймав ее судорожное дыхание.

Просто смотрю, пытаясь разглядеть глаза. В комнате темно, но на улице горит фонарь, и луна, полоска света от которой как раз освещает изголовье кровати.

Сколько же мне сказать ей хочется! Сколько же всего накопилось в душе!

Беру ее лицо в ладони, мягко, нежно. Такая податливая, такая… моя.

Опускаю голову целуя, сначала осторожно, потом все больше углубляя поцелуй, крепче, крепче, острее, более жадно. Пытаясь вложить в этот поцелуй все, что накопил за пять лет. Всю тоску ожидания.

Всю горечь и боль.

Я же умирал без тебя, сладкая моя, ласковая моя! Я же с ума сходил, представляя тебя с другими! Мне же хотелось все крушить и ломать! Да я в итоге и поломал. Жизнь поломал себе. Да и тебе наверное…

Дыхания не хватает, на мгновение прерываю поцелуй, прижимаясь к ее лбу. Если сейчас закричит, отпихнёт меня, ударит – все приму.

Жду даже этого. Жду наказания. Возмездия. Она должна меня убить за все то, что произошло, за все эти пять лет. За сына, которого без меня рожала, за дочь, которую безумная бывшая в порыве какого-то немыслимо глупого отчаяния решила таким образом на свет произвести… За все!

Вместо этого чувствую, как ее тело подо мной расслабляется, словно принимает меня. Ноги обвивают мои, прижимая сильнее…И всхлип, такой тихий, нежный.

Целую снова, еще глубже прорывая оборону, снимая все защитные барьеры, сминая бастионы, подавляя сопротивление. Чувствую ее пальцы, зарывающиеся в мои чуть отросшие волосы.

Она прижимает меня к себе так крепко! И дрожит. Словно боится, что я ее отпущу… выпущу!

Ни за что! Теперь больше нет!

Пробираюсь ладонями под длинную футболку, в которой она спала. Такая теплая нежная кожа. Такая знакомая вся, родная.

Чёрт я ведь помню ее всю! До впадинки, до ямочки! Помню все точки… вот эта, под ребрами, ей нравилось, когда я осторожно проводил там пальцами. Она вообще любила, когда я делал все медленно, нежно, аккуратно. И с ней мне хотелось быть таким. Наслаждаться, смаковать каждое движение, каждую ласку.

Это невероятное ощущение, словно ты вернулся домой.

Господи, как же хорошо!

Чувствую себя настолько опустошенным, и в то же время таким невероятно наполненным!

Все. Я теперь никому не позволю отобрать у нас вот это! У нас! Потому что я вижу, что и она, моя Витаминка в таком же состоянии!

Лежим обнявшись, слышу ее судорожные вздохи, почти всхлипы.

- Что ты, маленькая?

- Мне страшно.

- Почему?

- Вдруг все это сон? Я проснусь, и ничего этого нет. А потом… потом ты придешь и снова начнешь вести себя так, словно ничего не было.

- А ты? Ты не начнешь вести себя так?

- Не знаю. Не уверена.

- Что?

- Ну… мы не предохранялись. И на этот раз я буду умнее.

Чёрт. Я реально забыл о контрацепции. Я чист, у меня давно никого не было, я всегда аккуратен и сдаю анализы – все-таки спорт и работа с детьми дисциплинируют.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Но я как-то даже не подумала, что Виталина…

Стоп, если она не пьет таблетки, получается у нее с …с женихом ничего нет? Или он уже не способен? Так, есть еще нет пятидесяти, конечно же он способен! Значит…

- О чем ты думаешь?

- Я? – спохватываюсь, ругая себя за идиотское молчание, - просто просчитываю, как нужно перепланировать дом, чтобы оборудовать еще детские комнаты.

- Все ты врешь, Стена. Ты думал о том, почему я не занимаюсь этим, да?

- А почему ты не занимаешься?

- Потому что дура. – всхлипывает и пытается выползти из-под меня, но тщетно. Не выпущу! Попалась, птичка!

- Никакая ты не дура. И вообще. Теперь будешь заниматься и очень часто.

- Не надо, Егор, пусти.

- Надо. Не пущу. Никогда.

- Я замуж выхожу.

- Именно. За меня.

Вспоминаю о том, что взял из кабинета, тянусь к краю кровати, стараясь не выпустить из рук Витаминку, достаю до джинсовки, сброшенной туда, вынимаю из внутреннего кармана коробочку.

Ладно, один раз я делал предложение на Эйфелевой башне. Сейчас можно быть чуть попроще. Вообще ничего не делать. Просто заставить отвечать за слова, сказанные пять лет назад.

Поэтому беру ее ладонь и надеваю кольцо на палец.

- Вот так.

Витаминка смотрит на меня.

- Я знаю, я опять сделал все неправильно. Но ты не оставила мне выбора.

- То есть, это я виновата?

- Да. Я просто безумно боюсь тебя потерять. Я вообще готов увезти тебя на край света и запереть, на год, на два… на пять. Чтобы ты нарожала мне кучу детей и у тебя даже мысли не было сбежать.

- У нас и так уже двое.

- Маловато.

- А тебе сколько нужно? Одиннадцать? Все еще мечтаешь собрать футбольную команду?

- Я мечтаю, чтобы ты была моей, остальное не важно.

Она молчит. Смотрит на свою руку, аккуратный бриллиант, который обошелся мне в круглую сумму, словно вобрал в себя лунный свет.

Потом смотрит на меня, и вводит в ступор неожиданным вопросом.

Глава 46.

- Ты голодный? – он смотрит удивленно, сглатывает.

Я просто помню, что раньше после этого самого он был голоден как зверь. И ему нужно было что-то съесть, хоть протеиновый батончик, хотя, кусок мяса или правильный сэндвич были предпочтительней.

Но сейчас я, кстати, думаю больше о себе, а не о Егоре, потому что у меня