Исподлобья поглядываю на Тимура, время от времени ловлю его быстрый взгляд в зеркале заднего вида. Наблюдает за нами, словно проверяет, чтобы с ребенком все было в порядке. Переживает, но не показывает вида. Ведет машину аккуратно.

В очередной раз, когда наши взгляды пересекаются, я посылаю ему благодарную, приободряющую улыбку. Хочу хоть как-то поддержать.

– Все нормально, Ева, – будто разгадав мои мысли, неодобрительно хмыкает Тимур. – Расскажи о Владике. Как тогда, на кухне, – просит чуть слышно. Резко входит в поворот и выезжает на оживленную трассу.

Понимаю, зачем это ему нужно. Чтобы отвлечься от прошлого, разорвать нить с тем, что случилось тогда, и натянуть новую, связав себя, наконец, с настоящим.

Быстро киваю и лихорадочно вспоминаю какой-нибудь смешной случай, связанный с сыном. Раньше мне и в голову не приходило рассказывать о проделках ураганчика Игорю. Наоборот, я скрывала от него очередную шалость сына, чтобы избежать наказания. Заметала следы, убирала все комнаты перед приходом мужа. Бывшего. Как же приятно звучит это слово. Скорее бы оно закрепилось за ним официально.

– Как-то Владик принес в дом щенка. Дворнягу. Он пролез под воротами к нам во двор, перепачкался весь и застрял в кустах роз. Не знаю, как сын его вызволял, но на пороге они появились оба чумазые, – смеюсь, поглаживая задремавшего малыша по плечу.

Замечаю, как расслабляется Тимур. Управляет автомобилем спокойнее и увереннее, слегка ухмыляется.

– Выгнал, – сквозь сон бубнит Владик, подслушав меня.

Улыбка слетает с моего лица, а рассказ прерывается. Сын прав. Вечером того же дня Игорь выбросил щенка на улицу. А спустя время – и нас с Владиком. Как дворняг.

– Хочу песика, – зевает ураганчик, а следом закашливается. Приходится усадить его прямо, чтобы не подавился.

– А доктора слушаться будешь? – отзывается Тимур.

– Угу! – усиленно болтает головой Владик, так что шапка чуть не слетает.

– Тогда посмотрим на твое поведение, – машина останавливается у клиники.

Вулканов оставляет водительское место с заметным облегчением, направляется к нам и забирает у меня Владика, прижимая к себе. Сын и не думает сопротивляться. Вместо этого подтягивается и обвивает крохотными ручками мощную шею Тимура.

– Проходите в приемную, – на пороге нас встречает женщина средних лет в медицинской форме с логотипом клиники. – Подробно мне расскажите, что с ребенком. И надо, чтобы кто-то из вас рядом побыл, пока я его осмотрю. С кем мальчик пойдет? С мамочкой? – ласково обращается к ураганчику.

Начинаю описывать симптомы, а сама протягиваю руки к Тимуру, чтобы взять сына.

– С мамой. И папой, – заявляет вдруг Владик и трется щекой о его грубую куртку. Ко мне даже не поворачивается.

Опешив на мгновение, умолкаю и растерянно хлопаю ресницами. Пустые ладони так и зависают в воздухе.

– Так, ясно, – изучив нас, врач складывает руки в карманы. – Вместе заходите, – вздыхает.

* * *

– Тише-тише, ты молодец, – спустя время Тимур успокаивает Владика. – Стойко перенес все испытания, настоящий мужчина, – сдержанно похваливает его.

К моему удивлению, эта обычная фраза, сказанная будничным тоном, без излишнего сюсюканья и уменьшительно-ласкательных обращений, производит нужный эффект на сына. Он прекращает всхлипывать, гордо выпрямляет спинку и, вытерев нос рукавом, запрокидывает голову.

– Пр-лавда? – внимательно изучает Тимура, будто сканирует его детектором лжи.

Одно неверное слово – и малыш раскусит обманчиво сурового взрослого. Владик распознает ложь на уровне интуиции. Наверное, поэтому он всегда держался на расстоянии от бабушки, а родного отца называл чудищем. Но Вулканов искренен в своих словах и поступках, и Владик это чувствует. Он привязался к совершенно постороннему мужчине, ведь раньше меня увидел, какой чуткий человек скрывается под ледяным панцирем.

– Разве я лгал тебе когда-то? – по-прежнему серьезно произносит Тимур. И сын верит. Его невозмутимому тону, его осторожным, будто дружеским, похлопываниям по плечу, его потеплевшему взгляду.

Украдкой посматриваю на двух мужчин, сидящих рядом друг с другом на больничной кушетке. Младший ерзает на скользкой поверхности и болтает ножками, а старший придерживает и страхует его, чтобы не упал. Они выглядят такими уравновешенными, расслабленными, словно просто общаются где-нибудь в гостиной, а не находятся в клинике после уколов, анализов и пролитых Владиком слез.

Если бы не Тимур, мы бы сидели сейчас с сыном в обнимку, тряслись и ревели в унисон. Я слишком жалею ребенка и не могу держать себя в руках, поддаваясь материнским эмоциям. Вулканов действует иначе – прячет тревогу под маской непоколебимости. В том, что он волнуется, я не сомневаюсь. Иначе не привез бы нас сюда лично.

– Я выписала вам лекарства, указала, сколько и как принимать, – врач протягивает рецепт, который тут же перехватывает Тимур. Я и руки поднять не успеваю. – Температура упала, пик прошел, теперь вам нужно следить за его состоянием и вовремя давать жаропонижающее. На случай, если отказывается от сиропа, я назначила вам свечи. И самое главное – пусть пьет как можно больше воды.

– Да, конечно, – Вулканов не позволяет мне и слова вставить.

Поднимается, берет за руку Владика, помогает ему надеть курточку. Он действует как… настоящий папа. Ураганчик наслаждается этой игрой и не скрывает довольной, ликующей улыбки. Вот только, что будет, когда все закончится, а малышу придется сказать правду…

– Если что, звоните мне в любое время суток, – продолжает доктор, провожая нас к выходу. – Ах, да, – спохватившись, достает блокнот из нагрудного кармана и быстро пишет что-то на листочке. – Это для повышения иммунитета. У парнишки ослаблен организм, вот и цепляет всяких микробов, – шутливо произносит и подмигивает Владику.

– Спасибо огромное, – успеваю вклиниться в беседу, прежде чем Тимур опять заберет инициативу.

– И обеспечьте ребенку благоприятный эмоциональный фон, – неожиданно добавляет. – У вас недавно были какие-то кардинальные изменения в жизни? Смена окружения? Переезды?

– Были, – опускаю голову, а Вулканов замедляет шаг, настороженно прислушиваясь к нам.

– Пока привыкаете к новой обстановке, вы можете болеть чаще, чем обычно. Так бывает, – улыбается доктор по-доброму. – Так что, папочка, обеспечьте своим родным комфорт на новом месте, – подводит неожиданный итог.

– Обязательно, – отзывается тот как ни в чем не бывало.

По пути домой тишину заполняет Владик. Пересказывает свои «приключения» в клинике, во время которых мы и так присутствовали. Но малышу надо выговориться, чтобы «переварить» произошедшее и погасить пережитый стресс. Зато