— О'кей. Достаточно далеко. Вылезай.

— Конечно. — Она ровно посмотрела на него своими бездоннымиглазами. — Но одну вещь запомни, мистер. Наши дорожки еще сойдутся. Когда этослучится, я убью тебя.

— Нет, — ответил он. — Не убьешь. Потому что за сегодняшнююночь ты мне обязана жизнью. Если тебе этого мало, неблагодарная сука, добавьжизнь своего братишки прошлой ночью. Ты все болтаешь, но так и не понялапорядка вещей в этом мире. Не поняла, почему вы бездомные. И всегда будететакими, пока не бросите ваши делишки. У меня друга как воздушного змея можнозапускать — только шарики подвяжи. Ну, и что ты имеешь? Я скажу тебе, что.Безносого деда, который проклял моего друга и смылся в ночи, как гиена.

Теперь цыганка плакала. Даже рыдала. Слезы ручейками стекалипо щекам.

— Говоришь, Бог на вашей стороне? — невнятно сквозь слезыпроговорила она. — Ты так сказал, да? Так будешь гореть в аду за такоекощунство. Мы, значит, гиены? Если мы такие, то это люди, вроде твоего дружка,сделали нас такими. Мой прадедушка говорит, что проклятий нет, есть толькозеркала, которые держишь перед душами мужчин и женщин.

— Вылезай, — сказал он. — Мы не можем разговаривать. Мы дажене слышим друг друга.

— Вот уж верно.

Джина открыла дверцу и вышла. Когда Джинелли отъезжал, оназакричала пронзительно:

— Твой друг — свинья и подохнет тощим!

— Но я так не считаю, — сказал Джинелли.

— Что имеешь в виду?

Джинелли посмотрел на часы. Время перевалило за три часа.

— В машине расскажу, — сказал он. — Тебе предстоит свиданиев семь часов.

Билли физически ощутил страх, словно кольнуло внутри.

— С ним?

— Так точно. Поехали.

Когда Билли поднялся, начался приступ аритмии — самыйдолгий. Он закрыл глаза и ухватился за грудь, за то, что осталось от груди.Джинелли обнял его.

— Уильям, тебе плохо?

Он посмотрел в зеркало и увидел в нем свое отражение,держащее в объятиях гротескное существо в каких-то балахонах вместо одежды.Приступ прошел, сменившись куда более знакомым чувством белой ярости,направленной против старика… и Хейди.

— Все в порядке, — сказал он. — Куда мы едем?

— В Бангор, — ответил Джинелли.

Они взяли «Нову». Обе оценки, которые высказал о нейДжинелли, оказались справедливыми: в машине пахло коровьими лепешками, и бензинона жрала огромными порциями. Джинелли сделал остановку примерно в четыре часаи купил приличную корзину моллюсков. Припарковались на придорожной стоянке,разделались с ними и с шестью банками пива. Пара-тройка семейных групп,устроивших на стоянке пикник за столиками, посмотрели на Билли Халлека ипереместились подальше от них.

Пока ели, Джинелли закончил историю. Много времени это ужене заняло.

— Примерно в одиннадцать вечера я уже был в комнате ДжонаТри. Я бы и раньше туда вернулся, но сделал несколько петель и восьмерок попути, чтобы убедиться в отсутствии хвоста. Из комнаты позвонил в Нью-Йорк ипослал одного парня к телефонной будке с тем номером, что я дал девице.Попросил его подклеить микрофон и записать разговор на магнитофон. Это такаяигрушка, которую используют репортеры, чтобы записывать телефонные интервью. Напересказы не хочу полагаться, Уильям. Попросил его позвонить мне с записьюразговора, как только она повесит трубку.

— Пока ждал звонка, продезинфицировал царапины, которые онамне сделала. Не хочу сказать, что у нее гидрофобия или что-то в этом роде,Уильям, но в ней было столько ненависти, знаешь…

— Знаю, — подтвердил Билли и мрачно подумал: «Еще бы незнать».

Звонок раздался в двенадцать пятнадцать. Закрыв глаза иприложив пальцы рук ко лбу, Джинелли воспроизвел Билли почти точный текстбеседы в записи на магнитофон.

Человек Джинелли: Хелло.

Джина Лемке: Ты работаешь на человека, которого я сегоднявечером встретила?

Человек Джинелли: Можете так считать.

Джина: Передай ему — мой прадедушка говорит…

Человек Джинелли: У меня есть «стено-контакт» на телефон. Тоесть вас будут записывать на магнитофон. Я прокручу запись человеку, о которомвы говорите.

Джина: Вы можете так сделать?

Человек Джинелли: Да. Так что сейчас в некотором роде выговорите с ним напрямую.

Джина: Ну, ладно. Мой прадедушка говорит, что снимет его. Яему сказала, что он с ума сошел. Хуже того — он совершает ошибку, но он твердостоит на своем. Говорит — хватит терзать его людей, хватит этого страха срединих. Он снимет то, что ты имеешь в виду. Но ему нужно встретиться с Халлеком.Он не может этого снять, пока не встретиться. Завтра в семь часов вечера мойпрадедушка будет в Бангоре. Там есть парк между двумя улицами — Юнион иХаммонд. Он там будет сидеть на скамейке, один. Так что ты выиграл, большойчеловек, ты выиграл, ми хела по клокан. Пусть твой друг, эта свинья, будет вФэйрмонт-парке. В Бангоре в семь вечера.

Человек Джинелли: Это все?

Джина: Да, за исключением того, что я желаю ему, чтобы егохер почернел и отвалился.

Человек Джинелли: Ты это ему сама говоришь, сестричка. Но,скажу тебе, ты бы такого не сказала, если бы знала, с кем разговариваешь.

Джина: И ты? Чтоб ты сдох, сволочь!

Человек Джинелли: Ты должна позвонить сюда же в два, чтобыузнать, есть ли ответ.

Джина: Позвоню.

— Она повесила трубку, — сказал Джинелли. Он отнес пустыераковины в урну, вернулся и добавил без тени сочувствия: — Мой парень сказал,что она говорила сквозь слезы.

— Господи Иисусе, — пробормотал Билли.

— Так или иначе я попросил своего человека подключить«стено» еще раз и записал послание для нее, когда позвонит в два часа. Сказалей так: «Привет, Джина. Это специальный агент Стонер. Твое послание получил.Похоже, то, что нужно. Мой друг Уильям придет в парк в семь вечера. Он будетодин, но я буду вести наблюдение. Думаю, ваши люди тоже будут наблюдать.Нормально. Пусть обе стороны следят и не мешают тому, что будет происходитьмежду ними двумя. Если что-то случится с моим другом, вы заплатите дорогойценой».

— На том и договорились?

— Да. Договорились.