– Это кто еще тут животное?! – возмутилось пушистое недоразумение. Подумало и выдало: – И вообще, я ж в окно влез. А в дом заходят через дверь. Так что это не считается.

Логика железная. И от ответа он уходит мастерски. Только я так просто не сдалась.

– Не знаю, не знаю… – протянула задумчиво. – Может, не считается, а может, наоборот. А давай-ка я спрошу у своего друга. Он в соседней комнате спит, вот и скажет мне, как правильно.

Я даже воздух в легкие глубоко набрала и рот открыла. Мол, вот сейчас и спрошу. Громко. Тогда его скрытности точно крышка.

Само собой, пугала. Да только результат себя оправдал.

– Молчи, дура! – взвыл «гость», неожиданно бросаясь ко мне и толкая лапами в грудь. Не сильно, но воздух выбил. И на пол уронил. К счастью, я туда по стенке сползла, а не упала по-настоящему.

– Хватит толкаться! И обзываться! – шепотом, но рассердилась я.

– Тебя не толкни, так ты глупостей натворишь. И я не обзываюсь. Я обращаюсь. Не знаю же, как тебя звать-то. А так ду… в общем, круглоухая же. Значит, глупая.

– Дея. А тебя?

– Таш, – замешкался, но все же представился пушистик. И рядом присел на задние лапы ну точно как собака. Только нос у него какой-то уж очень длинный… Ой!

– Ты шош, да? – осенило меня.

– Ну ты ду… – начал было он, осекся и фразу изменил: – Ну ты и тормоз, раз только догадалась.

– Так почему ты к нам постоянно приходишь, Таш? – я решила на этот раз пропустить его слова мимо ушей и уселась удобнее, поправив полы халатика. – Каждую ночь забираешься. Ведь не ради еды. Для этого с кухни в комнаты можно не уходить.

– А ты никому не скажешь?

– Не скажу.

Ответом было сопение. Шош наверняка обдумывал, правду сказать или снова соврать. В итоге улегся на пол, положил под голову передние лапы и вздохнул:

– Я скучаю.

– Тебе нечем заняться, поэтому скучно? – не поняла я.

– Ты ду?… – приподнял морду Таш. Чихнул, бормоча какое-то ругательство, и снова лег. – Ты, Дея, совсем логически мыслить не умеешь. Если бы я просто скучал, то в разные места бегал, развлекаться. А я скучаю.

Он такой интонацией это слово выделил, что оно совсем иначе зазвучало. Надрывно, тоскливо, но при этом совсем не унизительно. Словно то, что вынуждало его на это, было… испытанием?

И новая догадка буквально взорвала мой мозг, заставив ахнуть:

– Ты ходишь сюда из-за Ньевора?! Вы знакомы? Он был твоим хозяином?

– Хозяева бывшими не бывают, – наставительно выдал Таш. – Бывают лишь обстоятельства, которые заставляют нас проводить время вдали друг от друга. Если недолго, то это еще терпимо, а если долго…

В его голосе вновь зазвучали тоскливые нотки, и я не удержалась. Протянула руку, осторожно погладив шоша по голове.

Удивительно, но шерстка на макушке разительно отличалась от той, что покрывала хвост. Там она грубая. А здесь… такая мягкая, нежная, как пух! И ушки такие крошечные…

– Вот лежу я и думаю, – в ритм моих поглаживаний признался шош, – потерпеть или цапнуть тебя зубами, чтобы руки не распускала?

– Ой… – я тут же отдернула руку. – Прости. Тебе не нравится?

– Кому ж такое понравится? Сначала хвост чуть не оторвала, теперь решила за уши приняться? А они у меня единственные, другие не отрастут.

– А хвост отрастет?

– Нет, ты точно… глупая. Я ж не простейшее какое, чтоб запросто регенерировать. Так что не вздумай экспериментировать.

– Не буду, – успокоила я его. – И вообще я не собиралась ничего отрывать. Это случайно получилось. От неожиданности. Я не видела, за что тебя хватаю.

– Зачем тогда засаду устраивала, раз плохо видишь? – буркнул шош. – И вообще, спала бы себе спокойно, проблем бы не было, так нет же, понесла тебя нелегкая… Подожди! – вдруг что-то вспомнил, прекратив ворчать. – Скажи-ка лучше, почему это ты в отдельной спальне ночуешь, а?

– А где я, по-твоему, должна спать?

– Под боком. Какой от тебя толк, если ты далеко? Ты же самочка.

– То есть, кроме удовлетворения похоти, от меня ничего не нужно? – прошипела я. Ну надо же, и это существо обо мне как о сексуально озабоченной думает!

– Похоти, – скривился Таш. – Фу, как вульгарно. А приласкать? Согреть? Слово приятное сказать? Это все к тебе не относится? Меня вон и то погладила, а хозяина игнорируешь? Тогда я не понимаю, почему ты тут живешь.

– Он сам не хочет, чтобы я его гладила.

– Н-да? Странно… – задумался пушистик. – А ты ему вызов бросила?

– Наверное, – неуверенно ответила я.

– То есть как это «наверное»? – опешил Таш. Даже голову снова поднял, видимо присматриваясь ко мне. – Вызов, он либо есть, либо его нет. Вот, например, бросил хозяин вызов отцу и всю свою жизнь с хвоста на уши поставил. Потому как вызов! Его нельзя не заметить. А ты говоришь «наверное»…

– А что за вызов сделал Ньевор? – заинтересовалась я. – Ты же знаешь условия, раз вы тогда вместе жили? И почему ты ушел? Разве нельзя было вместе остаться? И ему было бы проще. Все же не один.

– Он тебе не сказал? Значит, и я не скажу, – неожиданно проявил строптивость шош. – Прости, Дея, – смягчил интонации, видимо сообразив, что я обиделась, – это не мой вызов, и он еще не завершен. Так что я обязан молчать о его условиях. Вот когда выиграет хозяин, тогда пожалуйста. Впрочем, в этом случае он сам все расскажет.

– Я понимаю. – Как бы ни старалась, разочарованный вздох все равно сорвался с губ.

– Какие же вы, женщины, нетерпеливые, – посетовал Таш. – Все-то вам сразу надо. Вы даже вызовы толком не продумываете, ставите условием что-то простенькое, лишь бы быстрее получить то, что хочется. А мужчины потом неудовлетворенными остаются, когда выигрывают. Это же неинтересно, если что-то достается легко.

– А ты откуда знаешь? – хихикнула я. Очень уж странно было слышать подобные рассуждения от этого существа.

– Так были ж примеры. Насмотрелся. И на сам процесс, и на результат… Или ты думаешь, у хозяина жизнь только с момента твоего появления началась?

Само собой, я так не думала. Только почему-то представлялась мне эта жизнь лишенной женского общества. Ну не тянул Ньевор на заядлого ловеласа, ни по внешности, ни по убеждениям. С другой стороны, он же, когда мы о его прошлом говорили, прервал откровения на «лишил себя семьи, друзей, люб…». Получается, что с любимой вынужденно расстался. Значит, к ней вернется, когда вызов выиграет.

Мысль оказалась неприятной. Острым ножом резанула, оставив саднящий след, и я отогнала ее прочь. Нет. Не может этого быть. Иначе зачем он от меня личного вызова добивался?

Зачем, зачем… Да затем, что до завершения спора с отцом Ньевору наверняка еще далеко. Я же, что называется, почти «в кармане» и могу до поры до времени побыть любовницей разборчивого в отношениях мужчины. А потом он меня просто отправит в отставку и к своей девушке вернется.