где-то в глубине Имперской Канцелярии, в самом дальнем темном ящике самого дальнего шкафа, под десятком зачарованных печатей, лежит секретное досье с перечислением всего, что она тогда сделала.

Я вновь посмотрел на портрет. Вот эта милая девушка — и шантаж и убийства?

Должно быть, мое лицо опять выдало мысли, потому что Амана тихо хмыкнула.

— Ей потребовалось три года, чтобы удалить от двора всех несогласных, добиться полной поддержки Императорского Совета и убедить императора дать добро…

Амана помолчала, потом добавила уже совсем другим тоном, без тени прежней легкомысленности:

— Мы тогда проигрывали войну с Энхард, наш клан стоял на грани гибели. Брак Хеймеса с Далией нас спас. Принцесса и сама владеет могущественной магией, но куда важнее то, что она привела на нашу сторону своего отца. Официального вмешательства императорской семьи, конечно, не было, но нам хватило и неофициального. А потом, позднее, император поддержал идею моего брата о перемирии. Только поэтому Энхард согласились.

Я кивнул, пытаясь осмыслить то, что узнал.

Принцесса, главным для которой должен был стать долг перед кланом и страной. Все воспитание которой должно было быть направлено на развитие этого долга. Принцесса, разрывающая помолвку, устраивающая при императорском дворе чуть ли не войну, лишь бы быть с тем, в кого влюбилась.

Мужчина, сорок лет преданно ждущий чужую жену.

Утверждение Аманы, будто аль-Ифрит всегда заключают браки по любви, и десятки парных портретов, говорящие мне совсем о другом. Говорящие, что на самом деле все эти браки клану аль-Ифрит очень и очень выгодны.

Что-то во всем этом было…

Странное?

Неправильное?

Нереальное?

Глава 29

По замку прокатился мелодичный звук гонга.

— Зовут на праздничный обед, — Амана протянула мне руку. — Думаю, Кастиан уже там. Рейн, мне нужно заранее предупредить тебя об одном моменте. Обед — официальное мероприятие, поэтому, раз вы с Кастианом не можете назвать ни один из существующих кланов своим, использование вами титула «дан» будет нарушением закона. Мне придется представить вас как простолюдинов, — на последней фразе в ее голосе проскользнули виноватые нотки.

— Значит, делай так, — согласился я.

— Слуги и охрана, конечно, продолжат обращаться к вам как к «данам», — торопливо добавила Амана, — и вести себя со всем должным уважением!

Несколько поворотов коридора, один лестничный переход — и мы оказались на месте.

Уже с порога я заметил, что, хотя большая часть гостей расселась, главное место за столом пустует. Потом мы вошли внутрь зала, я пригляделся к лицам гостей получше и лишь усилием воли заставил себя шагать дальше, а не застыть на месте.

Я думал, что художники безбожно льстили аль-Ифрит?

Ха!

Вживую все эти аль-Ифрит выглядели еще лучше, чем на картинах!

Очень красивые люди встречаются редко. Большинство людей — обычны. Но я видел Аману, я привык к ее красоте и привык думать, что она — исключение. Потом я увидел ее тетушку, но и ее отнес к таким же исключениям. Но они, аль-Ифрит, они все были такими, и сейчас, когда их собралось так много в одном месте, это слишком сильно бросалось в глаза.

Так влияло наследие огненного демона, основавшего их клан?

Или это была особая магия клана?

Или что-то еще?

Все, кто уже успел сесть, поднялись с мест и поклонились, глядя куда-то мне за спину. Я обернулся — в дверях стоял тот самый юноша с портрета, походивший на молодого бога, дан Хеймес, муж принцессы. Но если на портрете он выглядел моим ровесником, то сейчас ему можно было дать лет двадцать пять. Значит, в реальности он был как минимум на десять лет старше.

Дан Хеймес, как и ожидалось, сел во главе стола. Амана оказалась напротив него, а меня и Кастиана посадили справа и слева от нее.

В том, как Амана представила меня (господин Рейн Менхард) не было ничего неожиданного, но когда она назвала фамилию Кастиана, я не смог удержаться и не бросить на принца вопросительный взгляд. Однако лицо того выражало лишь вежливое внимание — своими эмоциями он владел намного лучше меня.

Конечно, сообщить о своем настоящем происхождении Кастиан не мог — это означало бы подписать себе смертный приговор. Но почему он выбрал именно эту фамилию?

И, самое главное, почему они с Аманой не предупредили меня?

Потом нам представили остальных гостей. Я честно пытался запоминать все лица и имена, но не был уверен, что это удалось.

— Рейн и Кастиан Менхард? — повторил сидевший неподалеку аль-Ифрит. — Братья?

Амана легко улыбнулась.

— Есть какие-то сомнения? Достаточно посмотреть на них, чтобы это понять.

— Похожи, верно, — согласился аль-Ифрит, а я опять посмотрел на Кастиана, в этот раз более пристально. Мы что, действительно могли сойти за братьев? Я привык видеть его каждый день и, честно сказать, к деталям внешности особенно не приглядывался.

Ну-у… У принца были глаза того же оттенка синего, что и у меня, и разрез был похож. Нос — тоже прямой с горбинкой. Такие же темно-русые волосы. Роста и телосложения мы были примерно одинакового. А вот нижняя часть лица, форма губ и линия подбородка отличались.

Пожалуй, нас действительно можно было принять за братьев, если не родных, то хотя бы двоюродных.

Разговор между тем перешел на наше чудесное спасение из Гаргунгольма. Амана, рассказывая, явно использовала какую-то магию: хотя она и не напрягала голос, ее слова легко доносились до всех сидящих, а за столом собралось не менее полусотни человек.

Я слушал Аману очень внимательно, отмечая не то, что она говорила, а то, что пропускала.

В ее рассказе не было демонического топора и сражения с маридом, не упоминалась моя способность читать на забытых древних языках и полностью отсутствовала Корневая Башня. Даже шеновцы, избавиться от которых в рассказе никак не получилось, встретились нам, по ее словам, на самой границе владений клана аль-Ифрит и «увидели то, что видеть не следовало». Что именно они увидели Амана не уточнила, однако этого, похоже, и не требовалось — гости лишь понятливо закивали.

Рассказом Аманы формальная часть обеда, похоже, и ограничилась, поскольку, едва она договорила и выслушала ожидаемые фразы восхищения — мы с Кастианом свою часть похвалы тоже получили — как начался, собственно, сам обед. Слуги понесли блюда, на небольшую платформу в дальнем углу зала взошла девушка в воздушном белом одеянии, а двое мужчин споро принесли