Магистр и братья затем принимали отзывные грамоты. Тем, кто хотел отложить рассмотрение жалоб до следующего капитула, предоставляли такую возможность. Любой из братьев, который оставил орден, мог в последний день работы капитула обратиться к нему с просьбой о прощении. Магистр произносил краткую речь, разъясняя значение статутов, что были приняты, и капитул заканчивался молитвой, которую произносил конвентуальный приор.

В начале XIV в. в ордене произошли некоторые организационные изменения. Возможно, это объяснялось усложнением системы управления. Появилась необходимость в создании новых должностей: еще двух конвентуальных бейлифов и нескольких капитулярных бейлифов в Европе. В 1304 г. к тем должностным лицам, что представляли отчеты о своей деятельности, добавили инфирмария – попечителя госпиталя. Все произошедшие изменения можно разделить на две группы. Одни изменения носили процессуальный характер. Должно быть, в ордене пришли к пониманию того, что недели для проведения Генерального капитула недостаточно. Статуты 1300 г. позволили продлить работу капитула до десяти дней. В добавочные дни можно было рассмотреть новые вопросы и принять по ним решение, при условии, что оно не противоречит статутам, принятым прежде. К 1304 г. десятидневные заседания капитула стали нормой. И их продолжительность теперь в случае необходимости могла быть увеличена до 18 дней. Тем временем светские сеньоры предпринимали постоянные попытки назначить капитулярными бейлифами своих фаворитов. В 1301 г. было принято постановление, что никакие просьбы сеньоров не могут быть приняты к рассмотрению до тех пор, пока капитул не рассмотрит свои дела.

Изменения, которые относятся ко второй группе, связаны, видимо, с намерением Гийома де Вилларе проводить капитулы чаще. В XII–XIII вв. Генеральные капитулы созывались нерегулярно, хотя позднее они начали собираться с пятилетними и десятилетними интервалами. Имеется свидетельство, что европейские приоры не всегда присутствовали на капитулах, как того от них требовалось; и редко бывало, чтобы все бейлифы посещали Генеральные капитулы. Для них слишком частые путешествия на Восток представляли определенные трудности, хотя их затраты на поездки компенсировались из казны ордена.

Вероятно, к концу XIII в. стало обычаем совершать визиты в Центральный конвент один раз в пять лет. И в 1296 г. одна из жалоб конвентуальных бейлифов заключалась в том, что новых приоров вызывали сразу же после их назначения. К этому вопросу вернулись вновь, когда Гийом де Вилларе вознамерился собрать Генеральный капитул в 1300 г. в Авиньоне, всего лишь три года спустя после капитула в Марселе. Конвентуальные бейлифы вышли победителями в трудном споре с магистром. Но, по-видимому, они пошли на компромис в вопросе о необходимости частого созыва Генеральных капитулов. Последние собирались ежегодно между 1300 и 1306 гг. Согласно статуту 1301 г. каждый год для участия в работе капитула должны были вызывать двух или больше приоров, и в первую очередь тех, кто дольше всех не был на Востоке. По-видимому, планировалось проводить капитул каждый год, и принимать в нем участие должны были конвентуальные бейлифы и братья, бейлифы с Востока и только несколько администраторов из Европы. Эксперимент, по-видимому, закончился провалом, поскольку статут был аннулирован в 1304 г., и нет свидетельств о созыве Генеральных капитулов между 1306 и 1311 гг.

К 1310 г. полномочия магистра сильно ограничили. Настолько, что даже начали обсуждать предложение, не сделать ли Генеральный капитул верховной властью в ордене. Однако на Родосе именно Конвент, а не Генеральный капитул выбирал магистра. Среди историков бытует мнение, что конституция ордена всегда оставалась неизменной. Следует подчеркнуть, что власть на практике делили между собой магистр, Конвент и Генеральный капитул. Объем властных полномочий, делегированных каждому из них, зависел от личных качеств и способностей магистра и членов Конвента, а также от того, насколько часто собирался Генеральный капитул. Периоды, когда усиливалась власть то Конвента, то Генерального капитула, хорошо просматриваются по сохранившимся документам. Здесь необходимо сказать, что власть магистра ограничивали своими указами папы и князья церкви, которые могли отменять распоряжения магистра, и орден вынужден был принять подобное положение. Развитие организационных структур ордена не было постепенной и медленной эволюцией; оно представляло собой череду ожесточенных конфликтов. Не выдерживает критики современное представление о том, что орденом управляли только с помощью обычаев и простых консультаций при принятии решений. Во многих монашеских орденах в то время существовали конфликты между возглавителем ордена и Конвентом. Но в Госпитале подобные споры имели светский подтекст. На них оказывали влияние идейные устремления феодалов. В XIII в. контроль над орденами все больше переходил к рыцарям, которые не были особенно сильны в законотворчестве. Мы могли бы ожидать, что в структуре ордена нашли отражение идеалы аристократии. По мере того как рыцари захватывали власть, все сильнее проявлялось влияние идеологии феодалов-сеньоров. Примером этого были такие законодательные акты, как Великая хартия вольностей, Оксфордские провизии, Иерусалимские ассизы, Золотая булла Венгрии. Усиливалась роль кортесов в Испании и Генеральных штатов во Франции.

Можно сделать вывод, что эти идеи противоречили желанию монархов проводить политику централизации власти и были, по сути своей, реакционны. Европейские сеньоры возвращались в своих мечтах к золотому веку феодализма, которого, излишне даже об этом говорить, никогда не было. Они предлагали принять романтическую концепцию феодального контракта между сеньором и вассалом, которые, в теории, обладали равными правами и имели взаимные обязательства. Когда в центре сформировалась профессиональная администрация, феодалы поставили под сомнение способность короны проводить справедливую политику и потребовали для себя права, которое в прошлом считалось неотъемлемой частью феодального контракта, – права проведения консилиума. В представлении феодалов король должен был править, принимая во внимание советы своих вассалов. Из этого следовало, что на монархов могли быть наложены санкции в случае явного нарушения ими феодального контракта и отказа от сотрудничества в деле управления государством, что было прямым нарушением естественного порядка. Таким образом, появилась идея о праве на сопротивление, часто формальное, но которым можно было воспользоваться в отношении упорствующих монархов.

В Иерусалимском королевстве, как уже говорилось, существовала группа сеньоров с ярко выраженными радикальными взглядами, которая разделяла эти идеи. Более того, именно с ними госпитальеры были в повседневном общении, потому что в Сирии находились их магистры, их высшие административные руководители и их центральные органы управления. После 1187 г. и особенно после 1225 г., когда правящий монарх постоянно находился за пределами страны, духовно-рыцарские ордена играли важную роль в управлении Иерусалимским королевством. Мы уже говорили, что госпитальеры придерживались монархических взглядов в политических диспутах; но многие из них приходили в орден из мест, где были распространены идеи сеньорства, а во время пребывания в Конвенте они продолжали находиться в тесном контакте с представителями научной школы, исповедовавшими эти идеи. Неудивительно, что споры об организации ордена в Госпитале шли вокруг четырех основных вопросов, которые волновали также и светское общество. Речь шла о присяге, которую приносил магистр после своего избрания, о назначении руководителей его администрации, о коллективном характере его управления и о праве на сопротивление магистру, то есть возможности оспорить его решение. Магистр подвергался нападкам и со стороны Конвента, и со стороны Генерального капитула. Оба действия имели один и тот же результат. Предложения Конвента, противоречившие политике магистра, часто ратифицировал Генеральный капитул своими указами, и Конвент прилагал большие усилия, чтобы заставить магистра ими руководствоваться. Разница подходов заключалась в методе. Генеральный капитул ограничивал власть магистра статутом, Конвент – прецедентом.