– По описанию чем-то смахиваешь на серого кардинала.

– Теневое правительство, ага, – кивает Эрик. – Отца когда-нибудь сердечный приступ свалит, если он узнает обо всех наших движах и косяках. Или наши головы полетят. 

– Поэтому вы часто на базе отсиживаетесь, когда он не в духе?

– Ну можно и так сказать, – смеется везунчик. 

Все же Ибрагимов не обманул. Эрик действительно проблемный и даже не пытается этого скрывать. Нервы у везунчика как канаты – это тоже факт. И то, что я ещё держусь, отчасти тоже его заслуга. Глядя на Эрика, не хочется скатываться до уровня истерички. Он бы не стал с такой встречаться. Хотя... спорное утверждение. Залина в прошлый раз показала себя не с лучшей стороны, но была и есть часть его жизни. Поэтому Багдасаров и оборвал с ней связи? Девушка не справилась с горем и, став неуравновешенной, тем самым оттолкнула от себя Эрика? 

Чувствую, как снова начинает трещать голова от этих мыслей. Зеваю и тру лицо. 

– Не выспалась? – спрашивает Эрик.

– Если честно, то нет. Сначала тебя раздевала полночи, ты даже и не на массе неподъемный, а потом о тебе же думала, но опустим детали, что именно. Как следствие, от этих мыслей у меня разболелись голова и сердце. Днем, после твоего ухода, я выпила обезболивающее, но уснуть больше не смогла. А стакан вина в ресторане сморил ещё сильнее. 

Эрик смотрит в навигатор.

– Пробка впереди. Еще час точно будем в пути. Поспи, если хочешь, – предлагает он.

Я отворачиваюсь, накрывшись курткой. Тихая музыка, запах и присутствие Эрика, его аура спокойствия и уверенности делают свое дело: я проваливаюсь в поверхностный сон. 

На базу мы возвращаемся через два часа. Везунчик будит меня и ждет, когда выйду на улицу. Ставит машину на сигнализацию и велит идти в номер, а сам направляется к Леднёву – отдать ключи. 

Оказавшись в номере, машинально стягиваю с себя одежду и неспешно принимаю душ, мою голову, а когда выхожу из ванной, замотанная в полотенце, дверь открывается и на пороге появляется везунчик. Эрик задерживает на мне оценивающий взгляд. Подходит ближе и проводит рукой по влажным волосам. Вроде ничего такого не делает, даже толком не трогает, а меня начинает потряхивать от его близости и движений, от того, как смотрит и что я вижу в глубине карих глаз.

– Если бы катались на моей машине, я бы уже заехал в какой-нибудь темный угол и мы бы вернулись еще позже, – произносит он низким, тягучим голосом и тяжелой ладонью обхватывает мою ягодицу. Сжимает так сильно, что я вскрикиваю от неожиданности.

– Но не заехал. Потому что получил установку от Леднёва не заниматься сексом в его машине?

– Даже страшно за наше дальнейшее общение.

Эрик шагает вперед, двигаясь к кровати, а я, повинуясь, отступаю. 

– Почему?

– Схватываешь всё на лету, лори. Точно никакими способностями не обладаешь? 

– Только математическими. Ну и еще хорошей памятью.

Я обнимаю его за шею, которая вся в моих отметинах, и мечтаю оставить еще одну. Всего бы пометила! 

– А как же фильм? – уточняю, ощущая разгорающееся внутри пламя, когда Эрик целует. 

– Сейчас будет, – отвечает он, прервавшись. – С эротическим уклоном. Подойдет?

– С нашим участием в главных ролях? 

Эрик толкает меня на кровать, начинает раздеваться, провокационно улыбаясь.

– Говорю же, схватываешь на лету.

Последующие два дня проходят в таком же режиме: мы урывками работаем, много занимаемся сексом, и везунчик чаще обычного закидывает в себя обезболивающее. Я всё замечаю, но боюсь озвучить вопрос про иск и необходимость повторной операции – буду испытывать вину, если да. Лучше оставаться в неведении. Хоть какое-то время. Потому что чем дальше в лес, тем глубже дебри. То есть чувства к везунчику. Глупо это отрицать. 

– Вечером нас на ужин пригласили, – говорит Эрик, на быстрой перемотке просматривая серию, которую мы загрузили вчера в интернете.

– Катя прилетела?

– Ага. 

– Миша сказал, что Катя с Сергеем заезжали в отель, когда я в отключке была. Это правда?

– Было дело. Я отъехать побоялся. Шана с тобой оставалась, пока мы с Сергеем кое-какие вопросы в соседней комнате обсуждали.

– Вы давно дружите? 

– Да. 

– А как познакомились? – немного помолчав, интересуюсь я.

– Не знаю, готова ли твоя психика к такому. Лучше к настоящему следователю на допрос, чем тебе исповедоваться. Там я хотя бы знаю, что отвечать. И адвоката можно всегда пригласить...

– Ну? – Требовательно толкаю Эрика в бок, прерывая его монолог. 

– С Шаной я встречался, в школе. С Сергеем позже познакомился. 

– Да ладно! А Сергей… как он к этому относится?

– Нормально относится. Мы же детьми были. В шестом классе поцеловались с Катей в первый раз. Синяки друг другу на губах оставили и с отношениями то же самое сделали. 

– Не поняла. – Я задумчиво смотрю в лицо Эрика.

– Затею эту глупую оставили. 

– Так Катя из Москвы, получается? 

– Из Владивостока. 

– Вот теперь вообще ничего не понимаю. 

Почему-то эта информация застает меня врасплох. 

– Какое-то время мы с родителями жили во Владивостоке. Отец занимал руководящую должность. Потом в Москву вернулись. Дела у него в гору пошли. Перед тем как попасть на реабилитацию в больничку, я тоже здесь жил. Примерно полтора года. Часто мотался в столицу, вел дела удаленно. Мне нравится этот город, тянет. Или привык. Не знаю, – пожимает Эрик плечами. – Исчерпывающе?

– Вполне.

Скорее всего, из-за дочери и тянуло, но я ведь обещала не касаться этой темы. И себе не позволяю углубляться в размышления о девочке. Я ведь ни капли не бессердечная. Даже про Залину поменяла свое мнение и больше не считаю ее неадекватной истеричкой. Но все равно что-то не сходится. 

– Ян тоже будет на ужине? – спрашиваю, в глубине души надеясь услышать, что нет.

– Да. Все свои будут. Расслабься. Или ты хочешь, чтобы я тебе с этим помог? Знаю один действующий способ и пару поз. 

Рука везунчика перемещается на мою грудь и сжимает. 

– Эрик… – улыбаюсь, чувствуя, как перехватывает дыхание. – Ты…

Договорить не успеваю: он подминает меня под себя и ведет языком влажную дорожку по шее к губам.

– Всего лишь пытаюсь оказать дружескую поддержку. Забыла? 

– Ко мне ещё никто не относился с такой нежностью и заботой, как ты, – честно признаюсь, а он замирает.

Вглядывается в мое лицо.

– А как же твои прошлые отношения? Ты ведь говорила, что был парень.