— Есть одно место, куда мы не заглянули. — Хинес передвигает еду языком за щеку и устремляет внимательный взор в сторону заправочных колонок.

— Какое еще место? — спрашивает Мария.

Хинес медлит с ответом три-четыре секунды — ровно столько, сколько надо, чтобы его молчание заинтриговало женщин. Наконец он быстро заглатывает пережеванную пищу и говорит, продолжая смотреть вперед:

— В морг.

— Да ну тебя на фиг… — кривится Мария.

Теперь наступает чуть более долгое молчание. Мария какое-то время сидит не шелохнувшись, потом поворачивает голову и смотрит на Хинеса, но тот продолжает сидеть в прежней позе, словно решив изучить заправочные колонки, только руки с бутербродом он опустил на колени. А вот Ампаро никак на их диалог не реагирует — будто их слова не достигли ее ушей. Она, как и прежде, нажимает кнопки своего телефона и наклоняется ниже и ниже — все внимательнее вглядываясь в экран, не подающий признаков жизни.

— А чего бы ради?.. — спрашивает Мария вкрадчиво, словно боясь услышать ответ.

— Просто любопытно, — отвечает Хинес, очень стараясь, чтобы голос его прозвучал нейтрально. — Если народ не был эвакуирован, а просто… исчез… хорошо было бы проверить, что делается с теми… кто умер недавно, совсем недавно.

— Совсем недавно… — эхом отзывается Мария.

— Вот именно — совсем недавно… но до отключения электричества, — говорит он, снова поднося бутерброд ко рту, но так и не откусив ни кусочка.

Мария отводит глаза от Хинеса, потом несколько секунд вдумчиво смотрит на землю, а потом резко поднимает голову:

— Скорей всего, там никого нет — нет ни одного покойника… В том городке, надо думать, люди не каждый день умирают. Да и сколько там вообще может быть жителей?

— Не знаю, — неуверенно отвечает Хинес. — Раньше было… в мои времена…

— Сорок тысяч.

Цифру подсказала Ампаро. Хинес и Мария удивленно поворачиваются к ней, но Ампаро продолжает сидеть, сосредоточенно склонившись над телефоном. Если бы ее голос не был столь узнаваемым, они решили бы, что реплику подал кто-то еще.

— Ничего себе! Неужели городок так вырос! — изумляется Хинес. — Ну тогда конечно… Я не большой знаток статистики, но… В любом случае, в любом случае мы сможем проверить это в столице. Уж там-то… там-то покойников навалом.

— Включился! — вдруг кричит Ампаро. — Глядите — он включился!

Мария и Хинес разом вскакивают и кидаются к ней.

— Как? Кто включился? Дай-ка мне! — Хинес пытается заставить Ампаро показать ему мобильник, который она зажала в ладони и держит у самого лица.

Ампаро по-прежнему сидит, и Хинес с Марией суетливо крутятся вокруг ее стула. Они наклоняют головы к ее голове и пытаются повернуть боком телефон, хватаясь за него поверх рук владелицы, которая цепко его держит.

— Ну-ка, ну-ка! — приговаривает Хинес, когда ему наконец удается взглянуть прямо на экран. — Да ни хрена он у тебя не работает! Экран-то не светится!

— Как это не работает? — возмущается Ампаро. — Погляди получше!

И тотчас энтузиазм Ампаро сменяется растерянностью, которая в свою очередь готова перейти в жестокую обиду.

— До этого… до этого он работал, а вы, — говорит она, не спуская глаз с телефона, — а вы начали в него тыкать своими пальцами как сумасшедшие, и он сразу выключился.

Мария и Хинес молча смотрят друг на друга. Взгляды их серьезны и многозначительны.

— Смотри! Неужели не видишь? Он ничего не делает, но все-таки включается. — Ампаро указывает пальцем на экран, вновь впадая в прежнее возбуждение.

— Ампаро… Телефон не включался. Это небо отражается, а тебе показалось… — объясняет Хинес строго, грустно, едва ли не извиняясь перед ней.

— Не пори чепухи! Я же видела! — не сдается Ампаро. — Ну вот, конечно, опять выключился! Как только вы до него дотрагиваетесь… А теперь — включился. Вот! Я ничего не делала — он сам включился. Что ж мне, собственным глазам прикажете не верить?

Хинес и Мария снова обмениваются теми же понимающими взглядами, что и несколько минут назад. Как легко догадаться, ни он, ни она не хотят возражать Ампаро, боятся разочаровать ее; и каждый ждет, пока другой примет на себя это тягостное дело. Мария всем своим видом, выражением лица показывает, что не желает играть эту роль, и тогда заговорить с Ампаро приходится Хинесу, хотя она даже не смотрит на них и, судя по всему, не желает смотреть, изображая, будто целиком поглощена своим дурацким телефоном.

— Послушай… да какая разница? Ведь на самом-то деле нет абсолютно никакой разницы… Все это не важно, наверно, мы и вправду плохо разглядели… в любом случае — это не важно, работает — не работает…

— Перестань! Ты со мной разговариваешь так, точно я совсем спятила, — взрывается Ампаро, резко вскакивая со стула. — Что ты из себя строишь? Можно подумать, ты… все знаешь лучше других. И главней тебя нет никого на свете! Тоже мне Папа Римский нашелся! Мы все пошли за тобой, куда ты велел, мы послушались тебя, ты заставил нас… заставил меня поверить в то, что сумеешь нас спасти, что спасение возможно… хотя сам-то в это ни секундочки не верил! Вот что… вот что больше всего меня бесит!

— Откуда тебе знать, во что верит, а во что не верит Хинес! — перебивает ее Мария.

— Да уж знаю — и получше тебя, получше тебя, прелесть моя! — кричит Ампаро, обрушиваясь на Марию. — А ты сама спроси его, спроси своего новоиспеченного жениха, возьми да поскобли чуток — вот и убедишься сразу… Знаешь, я, в общем-то, ничего против тебя не имею, ты тут ни в чем не виновата. Хинес… Хинес подыгрывает тебе, и это так и должно быть… Он старается понравиться тебе… и не хочет ломать представление, которое у тебя о нем сложилось, и, я думаю, ему самому хотелось бы верить в то, что ты про него говоришь, но на самом-то деле…

— На самом деле — что?

— Просто он был там тогда, а ты — нет! Если бы ты была там… если бы была… если бы ты видела, как он себя повел… если бы ты была там в тот день, у тебя бы тоже не осталось сейчас ни малейшей надежды…

— Опять за свое! — дергается Мария. — Да это просто… просто бред какой-то, дурацкий диалог глухих! Ты разве сама не видела… не видела, что происходит? Ведь Вильяльяна — сорокатысячный город, а никакой там не поселок. И в нем не было ни души! Какие доказательства тебе еще нужны, чтобы ты дотумкала своей тупой башкой, что случилось нечто действительно очень серьезное и это нечто не имеет ничего общего ни с тем недоноском, ни с вашими муками совести, пропади они пропадом?

— Ты его не видела! Это было ужасно! — говорит Ампаро. — Когда он понял, когда до него дошло, какую шутку с ним сыграли… у него буквально пена на губах выступила, а глаза… глаза были такие, как будто он впал в транс, и тогда он заговорил… и посулил все эти вещи… Он все предсказал, все, что сейчас происходит.

Полный недоверия взгляд Марии, в котором таится еще и что-то вроде ожидания, перемешанного с отвращением, перескакивает с Ампаро на Хинеса. Хинес отводит глаза и уклончиво объясняет: