Сайленс не могла отвести от него взгляд. Майкл сидел на огромном ложе, словно король. Его смуглая кожа сияла в свете свечи. Покрывало он небрежно обернул вокруг талии, и ей вдруг пришло в голову, что под ним у Майкла ничего нет.

Она все-таки заставила себя посмотреть в сторону и спросила:

– Что же случилось потом?

– А потом мы с хозяином столкнулись нос к носу с другой шайкой грабителей, которые тоже промышляли грузовыми кораблями. Нас сильно побили и отняли весь товар. И в ту ночь, когда я заполз в какую-то дыру, чтобы зализать раны, мне стало ясно, что так мне не выжить.

– Что ты имеешь в виду?

Майкл ответил, протягивая руки:

– У меня было только два пути. Я мог стать волком, – он повернул одну руку ладонью вверх, – или умереть трусливым зайцем. – И он повернул вторую, а потом глянул на них, словно взвешивая шансы, которые были у него в детстве. – Следующей ночью я нашел тех бандитов, которые напали на нас, и сказал, что хочу работать на них. Они сначала меня поколотили – дали знать, что я в их шайке пока никто, но разрешили грабить вместе с ними.

Потом Майкл сжал пальцы в кулаки и продолжил:

– Я рос и становился все сильнее и опытнее. Медленно я поднимался вверх, учился владеть ножом и в итоге вызвал на поединок главаря банды. После того боя он уже не смог ходить как раньше. А я в свои пятнадцать лет стал предводителем шайки.

Он опустил кулаки на покрывало и уставился на них.

– Прошло еще несколько лет, и меня стали бояться все капитаны судов на Темзе. Потом я перевел шайку в Сент-Джайлз и снова встретился с Чарли. Ожоги на его лице зарубцевались, но тогда он был не так силен, как сейчас. Я мог бы убить его, но не стал этого делать.

– Почему? – тихо проговорила Сайленс.

Майкл посмотрел на нее. Но ей было понятно, что сейчас он видит перед собой другого человека.

– Меня просила об этом… мама. Я не видел ее семь лет, и вот она стояла на коленях и умоляла пощадить мужа.

Сайленс задрожала. Что он чувствовал в тот момент? Что испытывал, видя на коленях мать, просившую его не убивать человека, который так ужасно обошелся с сыном и с ней самой?

– Я, как последний дурак, отпустил Чарли. Он сбежал, поселился в Уайтчепеле, и с тех пор его главной целью в жизни стала месть. Чарли медленно набирал силу и в итоге стал Викарием из Уайтчепела. – Майкл в отвращении тряхнул головой. – Да, мне следовало раздавить его, как червяка.

– Мама никогда бы не простила тебя, – сказала Сайленс. Ей хотелось плакать от жалости к Майклу.

– Она и так меня не простила, – заметил он. – С тех пор я ее больше не видел.

– Ты пытался? – нежно спросила Сайленс.

Майкл горько усмехнулся.

– Конечно, много раз. Но Чарли не подпускал меня к ней. И я понимал, что маме придется несладко, если муж узнает о наших тайных встречах. Она любила его до самой смерти.

Мать любила мужа больше сына. Майкл не сказал это вслух, но Сайленс чувствовала, что именно так он думал.

Она глянула вниз и увидела, что в течение всего разговора судорожно сжимала в кулаках материю ночной рубашки. Она выпрямила пальцы и разгладила ее.

– А когда твоя мама умерла?

– Четыре недели назад.

– Так недавно? – изумилась Сайленс.

– Да, – кивнул Майкл, – и потому я поселил тебя и Мэри в моем лондонском дворце. Смерть мамы развязала Чарли руки. Теперь он готов на все, лишь бы отомстить мне. Я знал, что он убьет любого близкого для меня человека, особенно женщину. Ему всегда нравилось измываться над ними.

– Значит, твоя мать удерживала его от нападения?

– Да, – ответил Майкл и отвернулся.

– Но получается, что ты все-таки был ей небезразличен?

Майкл опять глянул на нее. Его взгляд был полон боли.

– Конечно, – прошептала Сайленс. – Хоть вы никогда не виделись, она любила тебя и, как могла, сдерживала гнев Чарли.

Майкл покачал головой. Судя по выражению его лица, пират не особо верил ей. Он всю жизнь думал, что мать предала его, и ему было трудно сразу изменить свое мнение.

Его низкий голос прервал размышления Сайленс:

– Ты сказала, что у тебя два вопроса.

Она подняла на него взгляд и увидела, что Майкл пристально смотрит на нее, прищурив глаза. Сайленс почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Неужели Майкл знал, о чем она сейчас думает?

– Да. – Сайленс положила руки на колени, стараясь выглядеть спокойно. Это был важный момент. Его ответ мог многое изменить. – Почему ты рассказал мне правду?

Майкл удивленно поднял брови. Видно, такого вопроса он не ожидал. А потом один уголок его чувственного рта поднялся в улыбке.

– Ну, милая моя, я думал, ты и так это знаешь.

Значит, Майкл все-таки читал ее мысли? И правильно ли она поняла, что все-таки ему небезразлична? У нее перехватило дыхание. Сайленс хотела и не могла поверить, что Майкл готов пустить ее в свою жизнь.

И пока она металась между надеждой и страхом, Майкл откинул одеяло и встал. Сайленс сразу получила ответ на вопрос, который мысленно задавала себе с того момента, как вошла к нему в спальню.

На нем не было никакой одежды.

Высокий, широкоплечий, Майкл буквально излучал силу и страсть. Все в его облике, начиная от рельефных мускулов на руках и заканчивая короткими черными волосами на ногах, показывало, что перед ней настоящий мужчина. Сайленс искоса глянула на его мужское достоинство. Оно было возбуждено.

– Теперь мой черед задавать вопросы, – проговорил Майкл низким голосом, от которого у нее по спине побежали мурашки. – Сайленс Холлинбрук, ты разрешишь мне любить тебя сегодня ночью?

Он шагнул к ней – большой, сильный, обнаженный. Но Сайленс не думала отступать. Вздернув подбородок, она сказала:

– Да.

Майкл остановился.

– Ты сказала «да»? – удивленно переспросил он.

Сайленс сглотнула. Теперь Майкл стоял от нее на расстоянии вытянутой руки, и она чувствовала жар его тела. А еще, что у нее тоже начала закипать кровь.

– Да, я останусь с тобой, – повторила Сайленс.

– Ты уверена в этом? – спросил он. – Потому что как только ты окажешься в моей постели, я уже не смогу остановиться. Сейчас ты еще можешь уйти к себе в спальню. Еще минута – и я тебя не отпущу, даже если ты решишь, что передумала.

Сайленс протянула к нему руку и сделала то, что хотела сделать давным-давно: положила ладонь на его обнаженную грудь. Кожа была гладкой и горячей. Все чувства Сайленс были настолько обострены, что ей казалось, будто грудь Майкла жжет ее, как раскаленное железо, оставляя на ладони вечный знак начала их любви.