поспокойнее?

— Да, конечно, — торопливо закивал головой я. — Мы с парнями заранее обо всём договорились. Идёмте к нам в берлогу. Разместиться там непросто, но хоть посмотрите на жизнь в бараках.

— Вы живёте в бараках??? — Таня принялась удивлённо смотреть по сторонам. Уверен, смысл этого слова она понимала своеобразно. По-любому, бараки ей представлялись местом, где держат или рабов, или пленников.

— Да. Там нет ни туалета, ни ванны, ни телевизора, — я взял Таню за руку и осторожно повёл за собой. — И межкомнатные стены картонные. Мы там только спим. Всё остальное время уходит на изучение теоретической части, физическую подготовку, тренажёры и медицинские обследования.

— Спартанская обстановка, — фыркнула Таня, а затем всю дорогу молчала и, как и её родители, внимательно смотрела по сторонам. Практически на каждом шагу видела крепких ребят с нашивками "военная полиция" и плакаты с напоминаниями, что видеофиксация объекта строжайше запрещена. А фотосъёмка разрешена лишь в специально-отведённых местах. — Удивительно, как вас ещё колючей проволокой не обнесли.

— Стен вполне достаточно, — засмеялся я на её ремарку.

Я привёл всю семью к себе в каморку и предложил присаживаться. Некоторое время с улыбкой наблюдал за их реакцией, а затем засмеялся, разглядывая красноречивое лицо Тани. На этом лице очень ярко отображалось, что в отеле на Мальдивах ей понравилось намного больше, чем здесь.

— Рада, что тебе весело, — она брезгливо сдвинула ножкой чей-то носок, выглядывавший из-под койки. Возможно, даже мой. — Кто это у вас тут такой неряха? Телегин, наверное. Явно его рук дело… Вернее, ног.

— Как ты здесь, сынок? — отец аккуратно присел на стульчик, будто опасался его сломать. — В общем и целом.

— Нормально, пап, — я сел на койку рядом с Таней и обнял её. Она заулыбалась и положила головку на моё плечо. — Вместе с парнями мы творим чудеса.

— Зазнайка!

— Есть немного, — я улыбнулся на подколку жены. — Но пока всех побеждали. В виртуальных боях, я имею в виду. И учёба даётся легко, ведь нам приходится повторять то, что мы недавно изучали. И ещё не забыли, в отличие от остальных. Вы не представляете, кого я тут встретил!

— Почему не представляем? Отлично представляем. Мы всей семьёй смотрели передачу этого… как его?… Авгана… Нет, Агвана! Агвана Акопяна. Видели вас троих. Танечка аж заплакала…

— Мам! — возмущённо воскликнула Таня. Хоть она возмущалась, я знал, что плакать она действительно могла. Могла от гордости за меня. А потому ещё крепче сжал её в объятиях. — Все секреты ему выдаёшь, — она прижалась ко мне.

— Но так же мы видели интервью с Геннадием Леонидовичем, — напомнил её отец. — Седой-седой такой. Командир ваш, кажется. Он ситуацию не приукрашивал, как нам всем показалось. От его речей за версту несло фатализмом. Нам это не понравилось, — он обвёл рукой крохотную комнатушку, намекая, кому именно "нам". — И мы устроили семейный совет.

Я отстранился и удивлённо посмотрел на тестя.

— Никит, — Таня крепче сжала мою руку. Она всё ещё улыбалась уголками губ, но глаза её говорили о том, что она хочет поговорить о чём-то серьёзном. — Ты только выслушай спокойно. Не заводись.

— А что? Что-то случилось? — её слова заставили меня напрячься. Я даже руку к её животу потянул, опасаясь, что что-то не так с ребёнком.

— Да, у нас будет мальчик, — она опять улыбнулась, сама сжала мою ладонь и прислонила к своему животу. — Совсем скоро ты станешь счастливым отцом.

— Отличная новость! — я чуть не подпрыгнул. Я всегда хотел иметь пацана первенцем. Хоть, в принципе, и против девочки не возражал. Но парня, будущего наследника хотел куда больше. — А чего не заводиться-то? Ты же меня сделала самым счастливым папашей на этой базе!

— Я рада, что мне это удалось, — улыбка немного притухла. — Теперь я хочу, чтобы ты сделал счастливой и меня.

— Не понимаю, — я растерянно посмотрел на неё и на родителей. Но те будто воды в рот набрали.

— Папа сказал, что мы все слушали этого… вашего… как там его. Не важно, в общем. Собрались на самый настоящий семейный совет, посовещались и вынесли решение… Никит, ты должен отказаться и вернуться с нами домой. Вернуться домой со мной.

— От чего отказаться? — не сразу смекнул я.

— От своего места в эскадре, — подсказал отец. — Я читал, что тут все добровольцы. Никто не держит вас силком. И каждый может передумать… Вовремя передумать, — он пристально на меня посмотрел.

— Вернись домой, сынок. Вернись к семье, — мама грустно сомкнула брови и нервно терзала руки.

— Что происходит? Это заговор какой-то? — от неожиданности я не мог подобрать слов.

— Никита, — Таня вновь крепко вцепилась в мою руку. — Подумай обо мне. Подумай о нас, — и опять прижала ладонь к своему животу. — Если с тобой что-то случится… Я не знаю, смогу ли это пережить. Я едва справилась в первый раз. Второй раз я не выдержу… Послушай, пожалуйста, — ладонь вырвать я попытался, но она не дала. — Не лезь на рожон. Не рвись в герои. Одного раза вполне достаточно. Подумай не о себе, а о своей жене. Не стремись сделать её молодой вдовой. На дай ей шанса воспитывать сына в одиночку. Перестань быть таким эгоистом, в конце-концов!

Терпения Тане, в очередной раз, хватило ненадолго. Она очень быстро выходила из себя, если приходилось встречать сопротивление. Если кто-то противился её воле поведением или словами.

Руку я всё же вырвал. Клокочущий вулкан эмоций начал пробуждаться. Я совершенно не ожидал таких слов от тех, кто являлся моей семьёй. Я ожидал поддержки, а не того, что они опять станут проверять меня на прочность. Ведь, мне казалось, этот вопрос мы закрыли окончательно перед моим отъездом.

— Это просто какой-то позор, — натурально прорычал я. — Вы приехали, чтобы не поддержать, а лишь всё усложнить? Вы хоть понимаете, что тут происходит? Понимаете, ради чего мы здесь? Знаете, что стоит на кону?

— Мы всё прекрасно понимаем, Никита, — Танин отец говорил спокойно и уверенно. Так, как он обычно выступал перед сотрудниками. — И мы гордимся тобой. Но риски неоправданно высоки…

— Неоправданно???

— Ты не можешь нести ответственность сразу за всех. Ты должен нести ответственность за свою семью. За свою жену, за сына. Ты не имеешь права подвергать себя риску. А значит, подвергать риску их. Тебе стоит сосредоточиться на малом, а не думать о великом.

Таниного отца я прекрасно понял. Его тон и его слова немного уняли мой гнев.

— А кто тогда будет думать о великом?…

— Только не ты! — воскликнула Таня.

Но я не стал её слушать и не дал вновь вцепиться в руку.

— …Кто, если