Девушка уже шла к дверям гостиницы, когда услышала слова мальчика, обращенные к ней:

– Ты очень красивая.

Она густо покраснела и сразу же рассердилась на себя. Наблюдавший за ней Дрискер покачал головой.

– Я почему-то забыл спросить тебя, – окликнул он мальчика, уже почти смешавшегося с толпой и городскими огнями. – Как тебя зовут?

Мальчик обернулся.

– Омсфорд! – крикнул он в ответ. – Ши Омсфорд!

И он ушел, исчез в ночи, а Дрискер и Тарша с недоверием смотрели ему вслед.

«Не надо было ему так делать. Не надо было. Не надо было ему так делать».

Таво повторял эти слова снова и снова, как литанию, как будто измеряя ими количество шагов, которые он делал по дороге, и бормотание помогало ему двигаться дальше. Он произносил эти слова тихо и монотонно, не думая о том, что именно говорит, не чувствуя усталости. У него начинала кружиться голова, как только он вспоминал о том, что произошло два дня назад, и о том, что ему пришлось совершить в той таверне для головорезов и чудовищ.

Ему пришлось!

Да, он убил их. Но он не виноват. Не виноват, что они погибли. Они солгали ему, а потом еще и ограбить пытались. Они бы непременно убили его, если бы он не спас себя. Перед его мысленным взором пронеслась пугающая галерея образов: руки, ножи, тяжелые взгляды. Они собирались причинить ему вред, и в ответ он, защищаясь, причинил вред им.

Они сами это все на себя навлекли!

Они сами вызвали эти события!

Как его родители. Как дядя. Как Малыш Малк. Как все остальные, хотя он уже и не помнил, как их звали. Ему это больше не казалось важным.

Сосредоточенность исчезла. Он прекратил бормотать и замолчал. А затем спросил Флюкена:

– Почему они так поступили со мной?

Но Флюкен не ответил ему. Он никогда не отвечал, и это было не очень-то важно, поскольку Таво все равно знал, о чем думает его друг. Флюкен был его лучшим другом – с тех самых пор, как в Таво проснулась магия. Флюкен явился к нему без приглашения, но с ясными намерениями. Он пришел, чтобы стать другом. Пришел, чтобы помочь понять. Пришел, чтобы выслушать. Флюкен стал лучшим другом, которого Таво никогда не имел. Он всегда находился рядом, когда Таво использовал магию, и часто подбадривал его во время тренировок. Он никогда не критиковал юношу, никогда не навязывал свою точку зрения. Никогда не жаловался и никогда не спорил.

– Нам предстоит долгий путь, – сообщил ему Таво. – Нам нужно найти Таршу.

Флюкен хитро покосился на него и подмигнул.

– Она меня обидела, – невнятно пробормотал Таво. – У меня теперь болит внутри.

Они шли рядом по дороге. Солнце еще только поднималось к зениту, до ближайшей деревни было далеко, а Таво уже испытывал сильную усталость.

– Нужно будет показать ей. Нужно будет сделать Тарше больно, пусть у нее тоже болит. Я не виноват. Ты ведь понимаешь, да?

Как и всегда, Флюкен просто посмотрел на него. Но Таво понял, что друг с ним согласился. К тому же, если он не исчезает, значит, Таво идет в правильном направлении. Это его успокоило. Было приятно сознавать, что Флюкен всегда будет рядом.

Когда-то такие же мысли посещали его и в отношении Тарши…

Таво опять немного помолчал, довольствуясь тем, что движется вперед, не глядя по сторонам, и его мысли опять унеслись в таверну, к людям, которых он там оставил, к жизни, которую у них отобрал. Такие люди заслуживают смерти. Они хотели обидеть его. Хотели похитить его деньги и имущество, а его самого выбросить, как мусор. Как и все остальные, эти люди не догадывались о его способностях, иначе они оставили бы его в покое. Сколько их там было? Может, двадцать? Не то чтобы это имело для него значение. Нет, на самом деле – нет.

Не больше, чем Тарша. Но внезапно он подумал – а что случится потом, когда он найдет ее? Если он убьет ее, что с ним тогда станет? И дóма, и людей, называвших его своим ребенком, больше нет. Его старая жизнь закончилась. Ему придется начать жить заново, а он понятия не имел, с чего же начать. Когда-то рядом с ним всегда была сестра. Но если она умрет, он останется один-одинешенек. Это его беспокоило, и больше, чем следовало. Внезапно Таво расплакался – боль одиночества оказалась слишком мучительной. Желудок у него сжался, к горлу подступила тошнота. Он согнулся пополам, и его рвало до тех пор, пока в желудке совсем ничего не осталось.

В стороне от залитой солнцем дороги, в небольшой зеленой рощице раздавалось пение птиц. Этот звук его просто взбесил. Он завизжал, его магия выплеснулась потоком огня, так что деревья затряслись, а листья на них сгорели. Пение стихло.

Неожиданно Таво ужасно захотелось свернуться калачиком и умереть.

И он почти поддался этому желанию, но вспомнил свой план найти Таршу, и оно постепенно стало ослабевать, а потом и вовсе сошло на нет.

***

– Я могу перестать пользоваться магией в любой момент, как только захочу, – заявил он Флюкену, когда они приблизились к следующей деревне. Уже начинались сумерки, на крыльцах домов и магазинов зажигались фонари; здания здесь располагались на небольшом расстоянии друг от друга. В центре деревни была маленькая, заросшая травой площадь. Таво задумался, как же называется деревня, но потом решил, что это не важно. Все, что ему было нужно, – это место для отдыха перед долгой дорогой.

Флюкен, как всегда, промолчал.

– Знаешь, а я могу. Могу бросить. Я знаю, как это делается.

Теперь он вел беседу с Малышом Малком, своим дядей, а также с мужчиной и женщиной, которые раньше были его родителями. Они все шли по дороге рядом с ним. Как и Флюкен, они молчали. А они наглеют, подумал Таво. Раньше они не осмеливались идти вплотную к нему. Его пробрал озноб. Причин бояться у него не было, но их близость беспокоила его. Возможно, им что-то нужно от него. Но они опоздали. Ему больше нечего было предложить им.

– Отойдите от меня! – наконец закричал он. Ненависть к ним выплыла на поверхность.

Но они даже не посмотрели на него: их мертвые глаза уставились в пустое пространство впереди них.

Таво попытался вспомнить, какими они были при жизни, но он уже многое успел позабыть. Он забыл почти все детали событий, сложивших каркас его детства и отрочества. В последнее время его разум заволокло туманом, а та часть рассудка, которая еще работала, была сосредоточена на предательстве Тарши. Все остальное казалось ему неважным – даже причины, по которым он лишил жизни своих нынешних попутчиков.

Он тащился вперед в мрачном молчании через ряды домов, из которых не доносилось ни звука, вглядывался в надвигающуюся темноту и искал место, где можно было бы найти приют на ближайшие несколько часов. Опять шел дождь, однако Таво заметил это только сейчас, а потому промок до нитки и продрог до костей. Было неприятно и некомфортно, но все мысли были о другом, и огонь в его сердце поглощал все вокруг.