Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3.Путем пункта 2 присоединяться к другим центрам окружающим его.
Туманно, но примем на веру. Капитан чувствовал, что вокруг него начинают расти стены нового совсем другого мира.
Мир четвертого измерения.
Некорректно.
Лучше так, время, какое оно в мире четвертого измерения?
Время пространственно. События не случаются, а существуют и до и после.
А следствия?
Следствия существуют одновременно с причиной. Закон причинности отсутствует. Нет прошлого, настоящего и будущего. Есть всегда.
Вместе с тем все возможности данного момента и все их результаты до бесконечности должны быть осуществлены одновременно с данным моментом.
И кроме всего выше перечисленного и прочего еще и поступки, видимые, слышимые и растянутые по времени. И… За которые еще надо отвечать по неведомому прейскуранту
Капитан вспомнил окровавленные тела на тротуаре и понял, что уже начал платить.
х х х
Если б я имел коня
это был бы номер
если б конь имел меня
я б наверно помер…
(народная мудрость, автор неизвестен)
Ну и научил. Чтоб меня. Погодка стояла та еще, премилая погодка как для крайнего севера. Если считать от полюса… Кое-где по стройке бродили живые пока еще трупы, пытаясь заниматься своими привычными делами. Но мы постарались не попадаться им на глаза, а то еще припашут, то разгрузи, то донеси, то помоги. Фер вам! Нам планету спасать, достали и так, идиоты…
По дороге еще и Карлыч меня поучал зараза. В отсутствие ангела, который, боясь мести противников, пользовался невидимостью.
–Первое Евангелие было от Филиппа. А Валентяне встречались еще в библиотеке Наг-Хаммадм, это 2-3 век.
– Ну и что говорю? Фер им всем.
А он знай свое. Защитничек. Кто тебя поит?
Мол, Саша чего вы его так недолюбливаете, он не такой, он нормальный, трамвая типа ждет. Ага, как же.
–И вообще, Саша чтобы Вы знали, ангел-хранитель есть у всех. Без исключения. В старину их даже изображали как девушку с ветвью турберозы.
Я аж поперхнулся от ненависти. Тут еще женщина какая-то привязалась. Вернее не привязалась, а так что попало. Я помню еще переживал, чтобы она нашего гарцующего Пегаса не обнаружила, а то потом еще объясняйся с властями. Надо оно мне?
А она вслед кричит:
«Молодые люди!»
Ага, сейчас откликнусь и проникнусь, как же. Был блин когда-то молодой, а теперь мало того что пожилой, так уже и практически не человек, в свете последних событий в мире животных…Чего она хотела, может тоже ангел с турберозой? А может просто секса за деньги. Не стали мы это выяснять, так пошли… Гусары типа денег не берут.
Карлыч опять стал чего-то бубнить, разговорился.
– Саша, а вы пробовали когда-нибудь просто проследить за тенями? Нет? А зря… Чертовски занимательное занятие. Знаете, иногда они ведут себя весьма своеобразно. Да, да как у Шварца. Помните такую пьесу? «Тень». Примерно так. Они живут своей собственной, знаете ли, жизнью…
Он говорил, а я вспомнил свое утреннее отражение и внутренне поежился…
– Никто на это внимания не обращает, а повторюсь зря. Потому что есть тени странники, клоуны и даже заметьте… тени охотники, да-да… И иногда мне кажется, что настоящие они, а люди и предметы, всего лишь делают, то что предлагают им тени…
«Ню-ню, пошла писать губерния, да все мелким почерком. Этого мне еще не доставало, за тенями следить. Странный он все-таки…
Добрались кое-как. Представил я этого урода с ветвью турберозы в человечьем обличии и с бутылкой «Немирова» в другой, рассуждающего о смысле жизни. Ох и мерзкая картинка получилась, скажу я вам, господа. Впрочем, господа как известно в Париже, в крайнем случае в Лондоне, с ударением на последнем слоге. А мы туточки.
Место это и без поднявшейся метели было гиблое, нехорошее. Кладбище Подснежников оно называлось на местном диалекте. Подснежники, это такие мертвецы, которых за зиму порешили и под снегом за городом оставили. А летом, когда оттепель то тут то там из под снега начинали выглядывать их симпатичные части тела, я сам этого не застал, мне Мишаня рассказывал, но некая напряженность, как говорится в воздухе присутствовала. Всезнающий Карлыч сказал, что это эманации. Тупой Маношин подумал: « Ну-ну».
Ангел наш вибрировал, как хреновая фотография, то появлялся, то исчезал в метели. Нас из виду он пока явно не упускал, подстраховывался, падло, ну и пусть ему. Один раз он вообще по-моему превратился в некое подобие негатива. Забавную мы компанию представляли, наверное, со стороны, два непротрезвевших спасителя человечества и полусущество, полукартинка, мигающая в белом мареве с неестественно оттопыренными на ветру крыльями. Я ощутил себя героем некого американского патриотического боевика, эдаким Брюсом Уиллисом, спившимся, но непокоренным летчиком, или нефтяником, к которому обратилось ЦРУ, ФБР, президент США (подставьте по вкусу, кому чего не хватает), и он…
Тут меня как всегда отвлекли.
– Здесь…– донеслось откуда-то сверху и сбоку, мигнули обледенелые перья, я чувствовал, что стремительно трезвею. Ощущения были еще те.
– А как мы?– спросил Карлыч, моя нога провалилась куда-то вглубь и уперлась, во что-то напоминающее человеческую спину, после этого все пропа…
« Зима пришла из безвременья,
оттуда же пришел февраль,
Исчезло небо, свет, сомненья,
осталась тихая печаль…»
х х х
Я бы в странники пошел
Пусть меня научат…
( Александр Сергеевич Маношин. Избранное.)
Похоже, это был уже обещанный Екатеринбург, вернее его пригород, если можно так выразиться. Я огляделся, вокруг было старое кладбище, и Карлыч, сидящий на заднице и глупо при этом улыбавшийся. Метели и ангела не было и это было приятно.
Вот так с погоста на погост,
путь странника довольно прост.
Что-то потянуло меня на высокую поэзию, не к добру.
Карлыч улыбнулся и произнес:
– Никогда не думал что…
Он закряхтел и стал приподниматься.
Я вдохнул побольше уральского воздуха и сказал:
– Пошли что ли?
– Куда?– Карлыч развел руками,– И где наш проводник?
– Полупроводник,– усмехнулся я,– Карлыч, его не будет, но кажется, я знаю, где этот чертов портал.
С погоста на погост. Это мне похоже музыкой навеяло, блин. Или северным ветром.
–Ну-ка, глубокоуважаемый профессор, включите, свою соображалку, пожалуйста, и скажите вечному студенту, где в этих местах находится главное российское кладбище?
К чести профессора он думал всего секунду, потом произнес:
– О боже!.. Дом Игнатьевых!
х х х
Спящая красавица. Иннуэндо.
Под мерное качание кареты Присцилла задремала и Вера погрузилась в странное видение, ей казалось, что она снова в доме у Матушки и в то же время где-то еще.
