– Ты узнал, кто его стережет? Люди Джорджа?

– Нет, сэр. Это люди короля. Причем слежка такова, что когда мне удалось пристроить к епископу одного из своих соглядатаев, то буквально через день того нашли мертвым.

Ричард теребил рукоять кинжала.

– Ты шутишь, Рэтклиф! Мой брат не любитель тайных интриг. Это скорее всего несчастный случай или уж дело рук Джорджа.

– Нет, сэр Ричард. За Стилингтоном приглядывают люди короля. Я даже признал кое-кого из них. Когда после убийства моего человека я вновь попытался добиться аудиенции у прелата, то ко мне явились офицеры Его Величества и потребовала именем короля, чтобы я немедленно убирался из Бата.

Ричард был озадачен не на шутку. Он отпустил сэра Роберта и принялся мерить шагами покой, покусывая нижнюю губу. Он размышлял о брате. Ричард превосходно изучил его характер и знал, что Эдуард, насколько это возможно, старается не поступаться честью первого дворянина Англии и терпеть не может всего, что связано с тайными интригами. Если же он и вынужден бывал к ним прибегнуть, то впоследствии тратил много сил и средств, чтобы дело исчезло из памяти свидетелей и участников.

Не так уж много лет прошло с той поры, когда по наущению Ричарда он написал письмо находившемуся в изгнании Делателю Королей, шантажируя его жизнью любимой дочери. Все казалось забытым, но, когда Ричард однажды попробовал пошутить с братом, напомнив про эту историю, у Эдуарда сделалось такое лицо, что даже Ричарду стало не по себе. И вот теперь этот таинственный Стилингтон, которого король выкупил у Джорджа и оберегает, как святыню.

Ричард ушел в свои мысли и едва не вскрикнул, когда перед ним как из воздуха возникла черная фигура.

– Дьявол тебя побери, Тирелл! Ты меня напугал. Ты движешься как тень, и я когда-нибудь начну заикаться, приняв тебя за призрак или самого нечистого!

При дневном свете лицо Джеймса Тирелла казалось особенно бледным, а глаза отливали янтарем. Он молча поклонился.

– Разве ваше высочество не позволили мне являться в любой час, едва я выполню поручение?

Ричард кивнул и опустился в высокое кресло, облокотившись о подлокотник, так что одно плечо поднялось еще выше, чем обычно.

– Ты все узнал о Селденах?

Тирелл снова поклонился.

– Селденам принадлежит старый замок Эрингтон в западном Оксфордшире. Когда-то эрингтонские рыцари были сильны, но сейчас поместье пришло в упадок. Последний владелец замка рыцарь Саймон был обезглавлен после сражения под Барнетом. После этого часть его земель была конфискована, а на остальные стали зариться монахи из соседнего аббатства. Началась тяжба, которую святые отцы выиграли бы, если бы хозяйка Эрингтона, вдова сэра Саймона, не отправилась в Лондон и не бросилась в ноги графу Сэррею.

Ричард кивнул. Граф Сэррей был одним из близких к нему вельмож. Именно он некогда рассказывал о своей сестре, которая, вопреки воле отца, бежала с рыцарем-ланкастерцем и которую его отец проклял.

– Господь наказал ее за ослушание, – говорил Ховард, граф Сэррей, – и теперь она прозябает в такой нищете, что я невольно сжалился над ней. Ее муж казнен, умерли малолетний сын и двое дочерей. Мог ли я отказать? Я, разумеется, помогу своим племянницам, однако пусть Джудит Ховард на многое не рассчитывает. Я не желаю ее знать и хочу одного – чтобы она возвратилась в свой захолустный Эрингтон и более не напоминала о себе!

Однако, когда сэр Джеймс принялся методично вводить герцога в переплетения этих событий, тот внезапно перебил его:

– Ты, конечно, отменно потрудился, Тирелл, и многое узнал за столь краткий срок. Однако будь краток. Помни, что меня интересует только судьба оставшихся в живых дочерей Саймона Селдена.

В нетерпении он терзал рукоять кинжала. Тирелл, не меняя интонации, невозмутимо продолжил:

– В живых осталось пять дочерей Селденов. Две из них еще совсем малютки, они живут в Эрингтоне с недужной матерью и старшей сестрой Маргаритой, которая заправляет всем хозяйством. Эта девушка была крестницей самой Маргариты Анжуйской, однако она такая дурнушка, что вряд ли когда-нибудь ей суждено выйти замуж, к тому же Селдены почти нищие. Самая красивая из сестер – вторая дочь, Анабелла, ныне состоит в услужении у престарелой графини Норфолк. Есть еще и Эдгита Селден, фрейлина Маргариты Бофор, и та, говорят, долгое время весьма благосклонно относилась к девушке, которая обладала прекрасным голосом и часто услаждала графиню мелодичным пением. Однако вскоре графиня обнаружила, что ее супруг сэр Томас Стэнли также неравнодушен к пению мисс Эдгиты…

– Довольно, Джеймс. Меня интересует дочь Селденов по имени Анна.

Тирелл пожал плечами.

– Таковой среди них нет.

Ричард поерзал в кресле.

– Хорошо ли ты осведомлен? Мне говорили, что у эрингтонских владетелей была дочь Анна, которая вышла замуж за рыцаря из Нортумберленда.

– В Эрингтоне никогда не бывало наследницы по имени Анна. Я беседовал с поверенным графа Сэррея, который по приказу патрона занимался тяжбой Селденов с соседним аббатством. Он в курсе всех дел и не посмел бы упустить что-либо в разговоре со мной.

Он смотрел на герцога, не понимая, отчего тот так возбужден.

– Так, может, существуют еще какие-то Селдены в Оксфордшире?

– Нет, ваше высочество, – покачал головой Тирелл. – Я справлялся. Муж Джудит Ховард был единственным потомком эрингтонских рыцарей.

– Значит, никакой Анны Селден не существует?

Он вдруг спрыгнул с кресла и, прихрамывая, закружил вокруг невозмутимого Тирелла. Потом вдруг расхохотался и повернулся к рыцарю. Сняв с пальца перстень с крупным «кошачьим глазом» в богатой оправе, он протянул его Тиреллу.

– Я очень доволен тобой, Джеймс.

Тирелл с поклоном принял дар, но с места не сдвинулся. Ричард спросил:

– Что-нибудь еще, сэр?

– Ваше высочество, снова явилась супруга Кристофера Стэси. Она у дверей. Прикажете прогнать ее?

Ричард внимательно всмотрелся в приближенного.

– А ведь ты жалеешь ее, Джеймс.

Тирелл пожал плечами.

– Если вы прикажете, милорд, ее прогонят.

Ричард вдруг задумался, словно позабыв о Тирелле. Баронесса Шенли, леди Стэси. Она была наставницей дочери Кларенсов, приближенной герцогини Изабеллы, и в свое время ею интересовались в связи с отравлением. По ее словам выходило, что она никого не подозревает в смерти госпожи и считает, что герцогиня умерла собственной смертью. Однако она могла утверждать это и по наущению супруга, которого любила, несмотря на то, что их брак вряд ли можно было назвать счастливым. Детей у них не было, и Кристофер Стэси, хоть и почитал жену, принесшую ему богатство и баронский титул, нередко увлекался другими дамами. И вот теперь леди Дебора Стэси отчаянно добивается встречи с герцогом Глостером, надеясь вымолить для своего ветреного супруга прощение.