– Да бросьте, – посоветовала Вера, – потопали.

– Нельзя, – ответила я, пытаясь справиться с тугим замком, –вдруг телевизор унесут или холодильник!

– Тута воров нет, – пояснила горничная, – здесь лишь мрут,чисто как тараканы.

Увидав нас на пороге, кастелянша, полная женщина с абсолютноседыми волосами, спросила:

– Верочка, ты полотенца отнесла?

– Ага, не уронила даже, – ответила дочь и, вытащив изкармашка халатика купюру, показала матери, – гляди, чего дали. Пойду в буфет,накуплю всего и съем.

– Ступай, – вздохнула мать, – покушай.

Когда Вера с топотом убежала, сестра-хозяйка сказала:

– Верочка отстает в развитии, еле-еле читать и писатьнаучилась, школу, правда, закончила, вспомогательную. Только там никакойпрофессии не дали, конверты они клеили. Вот пришлось сюда взять. Вы ужизвините, коли что не так. Она старательная, аккуратная, только болтает невестькакие глупости и стоп-сигнала при виде еды нет.

– Очень милая девушка, – улыбнулась я, – никогда бы неподумала, что отстающая. Добрая, услужливая…

Кастелянша зарделась.

– Спасибо на добром слове. Верушку действительно тут любят.Она ведь по развитию как десятилетний ребенок, бесхитростная…

– Я хотела у вас спросить…

– Да, пожалуйста…

– Это правда, что у второго коттеджа дурная слава?

Анна Касьяновна вздохнула.

– Верочка наболтала, да? Хотите переехать? Очень вас прошу,не говорите Алле Михайловне правду. Она давно на Верушку зуб точит, все ругает:«Не трепи языком, работай молча». Уж скажите, будто вам мрачно показалось,темно… Там окошки-то прямо в лес смотрят…

– Так это правда, про смерти?

Анна Касьяновна кивнула и быстро добавила:

– Только ничего странного нет, просто совпадение вышло. УАлексея Петровича Разуваева случился инфаркт. Он специально снимал этоткоттедж, чтобы жить на отшибе.

– Зачем?

– Пил запоями, по-черному наливался. В корпусе несподручнонажираться, народу полно, вот и ехал в домик. Сколько раз его в себя приводили,откачивали потихоньку, просили не злоупотреблять… Нет, без толку! Так я идумала, что неприятность приключится. Хорошо хоть не курил, а то ведь мог иномер спалить!

– Зачем же вы его пускали?

Анна Касьяновна всплеснула руками.

– Так не прежние времена. Мы теперь частное заведение,акционерное общество, зарплата от выручки зависит. Есть клиентура – хорошо,нету – соси лапу, пустую. Вот из-за этого и мирились с пьянчугой. АлексейПетрович – человек был состоятельный, перед отъездом всех одаривал по-царски,понимал небось, сколько неприятностей причинял… Ничего в его кончинезагадочного нет!

– А тетка, которая в ванной упала?

Анна Касьянова принялась перекладывать полотенца из однойстопки в другую.

– Римма Михайловна, между прочим, тоже неспроста все времяво второй домик просилась…

– Да ну?

– Именно. Женщина пожилая, за шестьдесят уже, абезобразница!

– В каком смысле?

– В прямом, хулиганка! Любовников приводила, я быпостеснялась в эти годы! И ведь представьте, самой-то уж в могилу пора, а смальчишками связывалась! Один другого младше. В последний раз приехала простосо школьником, по-моему, у него и усы еще не росли. Вошла к директору и поет:«Добрый день, Алла Михайловна, вот, с племянником к вам!» Ой, мы прямообсмеялись все. Хорош родственничек! Да она его из кровати не выпускала. Ясноедело, разве может старческий организм подобные перегрузки выдержать? Пошла нашасексуальная львица в ванную, напустила пару, а паренек, бедняжка, мигом заснул.Заездила его бабулька. Помылась она, значит, давление и скакнуло. Мигоммозговой удар случился. Нам в милиции потом объяснили, что она уже на полпадала мертвой. Сосуд в голове разорвался, и кранты. И опять ничегоудивительного, закономерное окончание событий.

– Ребенок-то, который утонул, он, надеюсь, не пил и не велбеспорядочную половую жизнь?

Анна Касьянова отмахнулась.

– Ну вы сказали! Мальчонка крохотный, годик всего. Толькоснова любому было понятно: не жилец он был.

– Почему?

Кастелянша тяжело вздохнула.

– При таких родителях… Матери едва семнадцать исполнилось,да и отцу чуть больше. Сами еще дети, ну зачем им сынишка! Они не слишком заним приглядывали, да и раздражал их мальчонка. Пару раз в столовой я видела,как они ему оплеухи раздавали, это младенцу! Знаете, как они во втором домикеоказались?

– Нет.

– Сначала жили в корпусе, в обычном номере, причем самомдешевом. А потом, дело летом было, народу понаехало много, почти все с детьми,жаловаться их соседи начали. Мол, спать невозможно. Мальчишка всю ночь напролеткричит, прямо заходится, у людей дети просыпаются.

Алла Михайловна заглянула к молодым родителям и попросилапринять меры. Но мать ответила:

– Еще чего, буду я ночью вскакивать, повизжит и заткнется.Кстати, я сплю спокойно, нечего соседям придумывать.

Алле Михайловне осталось только уйти. Но потом ударила жара,народ начал распахивать на ночь балконы, и жалобы полились рекой. Детскийнервный крик слышен был во всех номерах не только первого, но и второго этажа.Тогда директриса приняла соломоново решение. Предложила беспечным родителямпереехать в коттедж, пообещав, что он будет стоить им, как номер.

– Они вечером купаться пошли, – выкладывала Анна Касьяновна,– потом в кустиках устроились, на природе, а мальчонка к воде сполз. Когдахватились, он уже давно утонул… Жаль, конечно, да только не жилец ребенок был.За детьми пригляд нужен, а этому, видно, на роду было написано рано убраться. Ичего тут странного? Никакой мистики. Просто второй коттедж на отшибе стоит, вотв него и едут всякие… Живите себе спокойно, ничего не бойтесь!

– Чем же плохим занималась Белла Маркова? – задала я главныйвопрос.

Кастелянша пожала плечами.