Я этого не стоила.

— Брин! — В комнату ворвалась Эли с ножом в руке.

Вид у нее был еще тот. Эли не была бойцом, а о себе я сама могла позаботиться.

Это меня Каллум учил драться, а не ее.

— С тобой все в порядке? — Глаза у Эли были дикие, и я в первый раз почувствовала, как ее связь со Стаей пересекается с тем, что осталось от связи моей.

Эли была Стаей, и я до смерти напугала ее.

— Я в порядке, — сказала я, очень благодарная тому, что Эли не обладала способностью обров чуять правду. — Сон страшный приснился.

Но это был совсем не сон. Это все было на самом деле. Бешеный был жив, и если Сенат будет действовать по-своему, перемен в его жизни в ближайшее время не предвиделось. И Каллум позволил всему этому случиться — во имя демократии.

Пошла она, эта демократия. И Каллум вместе с ней.

Эли села ко мне на кровать.

— Должно быть, очень страшный был сон, — сказала она, нежным жестом отводя у меня с глаз волосы.

Эли никогда бы не предала меня таким образом. Но Эли не была бойцом и никогда бы не поняла, что я должна драться. Если Сенат не собирался убивать Бешеного, это должна была сделать я.

Эли будет беспокоиться обо мне, она будет орать и запирать меня в моей комнате до тех пор, пока мне тридцатник не стукнет. И пока я буду там сидеть, другие люди будут погибать.

— На самом деле это был не такой уж страшный сон, — сказала я Эли, стараясь не выдать дрожь в голосе. — А температуры у меня больше нет.

— Да не было у тебя никакой температуры, — улыбнулась Эли. Тон ее голоса напомнил мне, что Эли была совсем не глупа, и овсянка или не овсянка, но, скорее всего, что моя «болезнь» не обманула ее, как мне этого хотелось. — Тебе нужно было побыть одной. Я поняла это.

И у меня появилось такое чувство, что, наверное, Эли это на самом деле поняла. Хотя ее слова только подтверждали тот факт, что она понятия не имела о том, что это не относилось ко мне и к событиям нескольких предшествующих дней, а было вызвано событиями нескольких последних минут. Эли не была виновата в том, что я не стала упоминать, что Чейз и я могли запрыгивать друг другу в мозги и выпрыгивать оттуда по собственному желанию. Конечно, придет время, когда мне придется пожалеть об этой маленькой оплошности. Но сейчас мне нужно было утаить от нее кое-что другое. Хотя бы тот факт, что монотонный рев в моей голове, приказывавший мне охотиться, убивать, защищать, стал просто неуправляемым.

На другой стороне связи я чувствовала одобрение Чейза, чувствовала, как он вгрызается в горло какого-то крупного животного с яростью, которая должна была бы испугать меня, но которая меня не пугала.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила Эли, прикладывая руку к моему лбу. — Ты на самом деле слегка горячая, да и выглядишь странно.

— Спасибо большое, — ответила я.

Я ведь не могла сказать: Ну, просто один оборотень, с которым я делю свои мозги, только что задрал оленя, и теперь мы вдвоем, словно дровосеки, собираемся начать охотиться на Большого Злого Волка.

Хм, подумала я, и мысли в мозгу так и запрыгали. Дровосеки! Как же, как же! И серебряный топор.

Если я собиралась охотиться на Бешеного, мне нужно было оружие, и мне нужно было выяснить, где на самом деле этот Бешеный скрывался. Я надеялась что-нибудь услышать на заседании Сената, но моя затея не сработала. Придется выяснять это самой. А что касается оружия…

— Я, пожалуй, пойду в ресторан, Лейк душу помотаю, — сказала я Эли. — Она сегодня официанткой работает, хочу посмотреть на нее в деле.

Я не стала объяснять, что под этим «в деле» подразумевалось, что мне бы очень хотелось увидеть Лейк живой и здоровой, а еще увидеть ее реакцию на мой вопрос, когда я спрошу ее, имеется ли у нее какое-нибудь другое оружие, кроме дробовика. Если другого оружия не имеется, она точно будет знать, где его найти, и с радостью это сделает. Уже за одно это я стану для нее кем-то вроде Санта-Клауса.

И пока Лейк будет заниматься поставками вооружений, я буду выслеживать Бешеного. Я не была окончательно уверена, как это будет происходить, но я знала, что сделаю это, точно так же, как я знала и то, что Эли не будет возражать против того, чтобы я пошла поболтать с Лейк.

— У нее все в порядке? — спросила Эли, перенося свои материнские инстинкты с меня на Лейк.

— С ней не все будет в порядке до тех пор, пока альфы не остановятся здесь на обратном пути, — усмехнулась я. — После этого с ней снова все будет в порядке.

Если бы я могла узнать, где скрывается Бешеный, Лейк не пришлось бы сидеть взаперти все то время, пока альфы будут проходить по Монтане. К тому времени мы бы уже давно двигались к ничейной земле.

«Странник» уже почти опустел, когда я незаметно проскользнула в угловую кабинку. Лейк, с блокнотом в руке, скользнула вслед за мной.

— Ты будешь у меня заказ принимать? — спросила я.

— Кусни меня. А потом можешь сказать, что случилось. — Она помолчала. — Ведь ты должна быть с…

Она сделала замысловатый жест, призванный закончить ее мысль. Лейк знала о моих планах на сегодняшнее утро. Я обещала ей доложить обо всем, и вот я здесь.

— Я там была. Все сделала. Дела идут не очень хорошо.

Лейк отпихнула блокнот в сторону, суммарно игнорируя три остальных занятых столика в зале.

— Дела идут не очень хорошо — это в смысле, что ты не все смогла увидеть… или дела идут не очень хорошо — в смысле, что тебе не понравилось то, что ты увидела?

— Лучше сказать, то, что я услышала, — поправила я подругу. — Второе будет правильнее.

— Бешеный снова сбежал? — высказала догадку Лейк. — И они не знают, где он находится?

— О, нет, — ответила я с напускным весельем в голосе, потому что только так я могла сдерживать себя, чтобы не заорать во всю глотку. — Ничего подобного. По всей видимости, он обладал чем-то таким, что нужно всем альфам. Поэтому они не собираются охотиться на него. Они проголосовали.

— Проголосовали? — спросила Лейк недоверчиво.

Совершенно очевидно, что она не могла даже вообразить, что Каллум может голосовать по какому-либо вопросу. Поскольку каждое его слово, по ее собственному опыту, и так являлось законом.

— Каллум остался в меньшинстве. Они его забаллотировали. Он ничего не смог сделать.

Ложь, ложь, ложь! Кое-что он сделать мог. Если бы захотел.

— Полная фигня! — вынесла свой вердикт Лейк. — Когда выезжаем?

Ей не нужно было даже спрашивать меня, что я собираюсь делать. Она это знала, и она была со мной, так же, как был со мной Чейз. Два оборотня-тинейджера и девчонка-человек выступили против врага, с которым Стая решила не связываться.