Возможность осуществления прорыва зависела от того, насколько далеко сможет продвинуться III танковый корпус, но все же и корпус фон Формана должен был продолжать наступление. В противном случае Конев получил бы возможность перебросить часть сил 2-го Украинского фронта на участок между группой Штеммермана и танковым корпусом Брейта. В соответствии с прежними планами плацдарм в Искренном был оставлен до рассвета. Оставшиеся подразделения 13-й танковой дивизии были наконец сменены 14-й танковой дивизией и отправлены на запад, чтобы присоединиться к наступающим силам фон Витерсхейма.

В первой половине дня 11-я танковая дивизия очистила от противника Скалеватку, занятую днем раньше. Из Скалеватки боевая группа фон Сиверса должна была наступать в направлении Звенигородки, хотя целью этой атаки была высота 204,8, расположенная в четырех километрах к северо-западу от Скалеватки, на полпути до Звенигородки. «Пантеры» из 15-го танкового полка и 1-й батальон 26-го танкового полка с пехотой на броне должен был продолжить атаку в 12:15. Непосредственно перед началом атаки было решено продолжать ее без пехоты на танках, что, по всей видимости, было удачным решением, поскольку советские минометы начали обстрел «Пантер», как только те двинулись на север. Пехота, скорее всего, понесла бы серьезные потери, если бы осталась на броне танков под минометным огнем.

Танки без ущерба для себя продолжили атаку на запад в обход высоты 204,8, но вскоре к минометам присоединились советские противотанковые пушки. Немцы оказались под перекрестным огнем, и лейтенант Вартман, командовавший 1-м батальоном 26-го танкового полка в составе 10 боеспособных «Пантер», направил сержанта Фангерова с несколькими «Пантерами» на позиции противника на востоке, а лейтенанта Вейдингера с еще несколькими танками — атаковать позиции врага на западе. Сам Вартман двигался на острие атаки с целью обойти высоту 204,8 и атаковать ее с севера.

Как было принято в немецких танковых войсках, Вартман шел в бой, высунув голову из командирской башенки на башне «Пантеры». Это давало лучший обзор по сравнению со смотровыми приборами танка, но, конечно, означало гораздо больший риск. При движении мимо высоты, которую Вартман внимательно изучал через бинокль, высматривая вражеские войска, рядом с танками вдруг стали рваться советские снаряды. Осколком Вартман был ранен в запястье и больше не мог командовать батальоном.

Лейтенант Вейдингер принял командование и продолжил атаку, которая завершилась успешным захватом высоты 204,8 около 14:30. «Пантеры» выполнили задачу, но и понесли потери. Один танк был потерян безвозвратно, хотя экипажу удалось выбраться из него невредимым. Еще один танк был подбит, но не получил значительных повреждений. Его экипажу повезло меньше, хотя обошлось без погибших. Кроме того, бензобаки «Пантер» к концу дня были почти пусты. Горючее передовым танкам доставлено не было, и даже несколько танков, отправленных назад в Ерки, ничего не сумели добыть. Танкам Вейдингера пришлось провести ночь практически обездвиженными, ожидая, что на следующий день им будет доставлено горючее.

Утром 12 февраля Вёлер отправился в 11-ю танковую дивизию и боевую группу Хаака, но сумел добраться лишь до точки в двух километрах севернее Ямполя, где пришлось развернуться, потому что дальше дорога оказалась непроходимой. Таким образом, он не сумел приблизиться к передовым группам фон Витерсхейма даже на 25 километров.

Севернее 13-я танковая дивизия пыталась взять под контроль переправу через Шполку в Юрковке. 11 февраля подразделения 13-й, 11-й танковых дивизий заняли возвышенность южнее Юрковки. В 13:00 группа при поддержке 911-го дивизиона штурмовых орудий возобновила атаки на

Юрковку и через полтора часа вошла в село. Советской контратакой немцы были выбиты обратно, но к наступлению темноты им все еще удавалось удерживать небольшой плацдарм. Оставалась надежда, что с прибытием в район прочих подразделений 13-й танковой дивизии плацдарм удастся расширить.

Внутри «мешка»

Антон Мейзер был направлен оборонять Корсунь, получил под начало 20 солдат и поступил с ними в подчинение пехотному подполковнику. Он принял участие в имевших критическое значение оборонительных боях за высоту, позади которой располагался аэродром. Многим раненым оказывалась медицинская помощь в Корсуне, и в перерывах между боями Мейзер ходил повидаться с некоторыми из них. Раненые солдаты, часто сильно страдающие от боли, теснились на полу дома. Многие из них пребывали в апатии, другие — в отчаянии. У медицинского персонала было много работы, но силы были ограниченны. Пробираясь между раненых, Мейзер нашел лежавшего в жару курсанта Дамена, у которого была прострелена рука. Рядом с ним лежал еще один человек из его батареи, унтер-офицер, раненный в шею. К счастью, пуля прошла насквозь, не задев трахеи, артерий и других жизненно важных органов. Оба товарища Мейзера получили «авиабилеты», удостоверения за подписью врача, разрешавшие им эвакуацию по воздуху. Через некоторое время Мейзер увидел, что многие солдаты крепко сжимали свои «авиабилеты». Он спросил, в чем дело, и услышал, что находились люди, которые бродили вокруг в попытках украсть удостоверения у тяжелораненых. Ни раненые, ни воры не знали, что к этому времени эвакуация по воздуху уже была прекращена.

В течение дня советская авиация действовала активнее, чем Люфтваффе. Советские истребители с бреющего полета обстреливали дороги между Корсунем, Стеблевом и Шендеровкой, заставив Штеммермана в 13:30 отправить радиограмму с вопросом о том, куда делись самолеты Люфтваффе. Советские истребители, не встречая противодействия немецкой авиации, продолжали атаковать наземные цели на окруженной территории. В 14:45 Штеммерман вновь выяснял по радио, почему не предпринимается никаких действий, чтобы помешать авиации противника. Меньше чем через час представитель Люфтваффе в штабе 8-й армии ответил, что лишь несколько истребителей могли быть подняты в воздух для сопровождения транспортных самолетов и патрулирования в районе Стеблева. Он также сообщил, что две группы пикировщиков, включающие 40 и 15 самолетов соответственно, нанесли удар северо-западнее Юрковки для поддержки XXXXVII танкового корпуса.

Люфтваффе продолжало сосредотачивать усилия на доставке жизненно необходимых грузов передовым группам III и XXXXVII танковых корпусов, поскольку состояние местности не позволяло подвозить их по дорогам. Гейнц Лампе служил бортрадистом на Ju-52, который 12 февраля вылетел в направлении Лысянки, чтобы сбросить груз горючего для боевой группы Франка. После короткого инструктажа Лампе и остальные члены экипажа забрались в самолет. Еще один «Юнкерс», за штурвалом которого сидел штабс-фельдфебель Керн, возглавил группу, когда они вылетели на задание. Пилоты вели самолеты низко над землей, надеясь таким образом избежать обнаружения советскими истребителями. Имея по 10 бочек с бензином на борту, стоило опасаться любой встречи с противником. Лампе легко различал признаки недавних боев на земле: он видел сгоревшие дома, танки и прочую технику. Никаких радиомаяков и прочих навигационных знаков не было, и в поиске места сброса грузов экипажам приходилось рассчитывать лишь на свой опыт.

Экипажи внимательно следили за небом, высматривая вражеские истребители, но не забывали смотреть и на землю. Ни своих, ни чужих истребителей в воздухе заметить не удалось, но вскоре удалось различить войска на земле.