− Госпожа Репнина, − Стас наклонил голову и поцеловал руку. − Меня прислала княгиня Трубецкая.

− Извольте, пройти в гостиную, − Алиса отняла руку, чувствуя, как снова попадает под его обаяние. Это была одна из любимых ей комнат, в которой было светлее из-за персикового цвета стен и комбинации белой мебели с золотом. Здесь же стояло фортепьяно, на котором музицировала Алиса, а напротив него диванчик с гнутыми ножками и разбросанными подушками.

− Что ты здесь делаешь? – спросила Алиса, как только они остались вдвоём.

Стас подошёл к ней и сжал её руки, а потом порывисто опустился на колени.

− Прости меня.

− Что ты натворил? – спросила Алиса, чувствуя, как холодок пробегает между лопаток.

Стас поднял к ней лицо. Его голубые глаза казались прозрачными из-за стоящих в них слёз.

− Я буду с ними. И погибну, как сказала госпожа Кирхгоф. Представляешь, я на самом деле стал этим дуралеем Николашей?!

Алиса, ещё не отошедшая от страха за детей, переключалась медленно. Сознание отказывалось воспринимать слова. Горести, словно накладывались пластами, погружая её ещё больше в отчаяние. Она ведь сюда прыгнула за любовью. В чужую жизнь, только бы её любили. А её снова предали. Только теперь не с женщиной, а с безумной идеей подарить свободу тем, кто не знает, что с ней делать.

− Встань, пожалуйста, и давай поговорим, − глухим голосом сказала Алиса.

Стас поднялся, сел на приличном расстоянии: вдруг кто войдёт. Изменившееся после его слов бледное и строгое лицо Алисы не располагало к близости. Сейчас, она казалась княгиней Репниной с ровной спинкой и красиво разложенным, спускающимся вниз складками, синим платьем. Сидела, словно на приёме. Он пришёл к Алисе, надеясь, что она поймёт. Разговор с гадалкой Кирхгоф выбил Стаса из колеи. Одно дело предполагать, что ты погибнешь, и совсем другое: услышать об этом от провидицы.

− Ну же, − Алиса сделала порывистое движение, словно хотела сесть поближе. – Что сказала гадалка?

− Сказала, что меня ждёт смерть в ледяной воде. А рядом ещё много смертей. Она назвала это адом.

− Откуда возьмётся ледяная вода? – спросила Алиса. – Реки давно замёрзли.

− Мари-Алиса, ты плохо учила историю в школе. Новоиспечённый император прикажет стрелять из пушек по построившейся на льду неприсягнувшей ему армии, в числе которых будут гренадёры.

− Но декабристы должны стоять возле памятника Петра Первого, насколько я помню.

− Когда император прикажет стрелять, последней попыткой будет взять Петропавловку. Для этого надо перейти по льду через Неву. Ядра от пушек разобьют лёд.

Стас остановился, не в силах продолжать.

− Нет! Ты не пойдёшь туда! – Алиса порывисто пересела и оказалась в его объятиях. Он целовал её щёки, шею, чувствуя, как перемешиваются их слёзы. – Пожалуйста, пообещай мне. Не бросай меня, − она говорила и говорила, и в ней уже не осталось ничего от Репниной, она опять стала Алисой, которая может позволить себе плакать. И было уже наплевать, если войдёт кто-то из слуг. – Ну же, − Алиса отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза. – Пообещай, что останешься со мной. Я сделаю всё, что ты захочешь. Когда дети поправятся, я уйду из этого дома в твою комнату. Я откажусь от княгини Репниной. Мы как-нибудь выкрутимся. Мы даже можем уехать из Петербурга. Жить в деревне. Ну что ты молчишь? Ты не хочешь, чтобы я ушла к тебе? Ты не любишь меня?

− Я люблю тебя, моя хорошая. Моя ласковая и добрая, − Стас провёл пальцем по щеке Алисы, стирая слезу. – Я люблю тебя, как никого не любил. Но я попался.

− Ты вступил в Союз спасения?

− Нет.

− Тогда в чём дело? Теперь, когда ты всё знаешь, и мы поняли, что, как бы ни хотели, не можем ничего изменить. Кроме как, держаться подальше от этого. Ты ведь можешь не выходить вместе со всеми из казармы. Ну или воспользоваться паникой и сбежать.

− Сбежать?! – Стас расправил плечи, лицо стало насмешливым. Слёзы моментально высохли. – Ты правильно сказала: сбежать. А как ты считаешь Николаша, русский офицер, задира и дуэлянт, сможет сбежать? Нет, Николаша сбежать не может. Он поведёт всех за собой и убьёт каждого, кто струсит. Да он, если решил, даже один пойдёт грудью на ядра. Его можно убить, но не испугать.

Стас ещё выпрямился, сверкнули золотом эполеты, подбородок выдвинулся вперёд, а глаза потемнели. Алиса почувствовала себя героиней из сказки, когда её любимый на глазах превращается в чудовище, таким суровым стало его лицо.

− Но ты же Стас! Мы же с тобой из другого века. У тебя своя фирма по продаже ретро автомобилей. Здесь у тебя только тело Николаши. А мозги то у тебя Стаса, − не сдавалась Алиса. – Зачем идти туда, где тебя убьют?

− Я стал Николашей здесь. Русским офицером. И я должен быть, говоря нашим языком, с мужиками, даже зная, что погибну. Здесь действуют другие законы, тут правит кодекс офицера. Кодекс чести. Я помогу Панину подготовить солдат, и мы пойдём на Зимний дворец. И если мы захватим царя и его семью, он не сможет отдать приказ стрелять по Неве. Таков мой план. И я приведу его в исполнение даже ценой жизни.

В коридоре послышались быстрые шаги. Появился дворецкий. Сказал, что приехал господин Вадковский. Доктор.

Дворецкий, не мигая, смотрел на Алису, ожидая приказаний.

− Я сейчас выйду, − сказала Алиса, усилием воли, заставляя себя вернуться в свою роль княгини Репниной. Встала. Николаша тоже поднялся.

− Князь Ковалёв, сведения, которые вы сообщили, очень важны для меня. Прошу прощения, но я вынуждена идти. Мой сын болен, − Алиса протянула Стасу руку, почувствовав прикосновение его губ, отозвавшееся во всём теле.

− Благодарю, что нашли время, − Стас слегка прищёлкнул каблуками сапог и склонил голову.

Алиса вышла из гостиной в открытую дворецким дверь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься Стасу на шею. Княгиня Репнина не позволила Алисе этой слабости, даже осознавая, что это, может быть, последняя встреча.

Всю ночь Алиса просидела у кроватки, то давая микстуру от кашля, которую прописал доктор, то поправляя одеяльце, которое разгорячённый Петя пытался скинуть. К утру жар спал, мальчик задышал ровнее, и Алиса, чтобы размять ноги, подошла к окну. Солнце закрыли свинцовые облака, быстро перемещающиеся по небу, обещавшие ещё один серый день. Последний день перед восстанием, подумала Алиса. Последний день, когда она может, что-то придумать, чтобы изменить готовящуюся трагедию. Ночью, на гране сна и бодрствования, в голову лезли самые шальные мысли, даже такие, как самой убить будущего императора или переодеться в мужской костюм и пойти вместе с Николашей к Зимнему дворцу. Если повезёт: их обоих убьют и тогда их души смогут вернуться в прежние жизни.