– Поздно. И ничего говорить ему не нужно.

– Но ма!

– Подожди. Я все объясню. Во-первых, совершенно не важно, правильная любовь или нет, и не имеет никакого значения, что ее вызвало. Любовь – это дар, это счастье, и те, кто никогда этого не испытал, даже представить не могут, чего лишены. Ты правильно сделал, что снял с него эту старую боль. То был след потери. Эта история случилась еще до твоего рождения. Тогда он был худеньким учеником мага с непослушными черными кудрями и живыми угольками глаз. Его отец был аганцем. Однажды Хабер поехал навестить бабушку, жившую в селе под Хадирканом, и встретил там девушку. Очень юную и хорошенькую. И сразу влюбился. Нет, он не стеснялся и не прятался за забором, чтобы увидеть краешек платка Лаини. Он уже знал к тому времени возможности ковена и свои способности. Поэтому сразу направился к отцу девушки и предложил заплатить любой калым, какой тот потребует. Они договорились, и счастливый Хабер помчался к Гистону за деньгами. Разумеется, Гистон не отказал, наоборот, – чтобы помочь, провел ученика порталом. И все же они опоздали. Глупый крестьянин, чтобы не отдавать дочь магу, спешно продал ее в гарем местного богача. А девочка… Неизвестно, где она взяла яд. Только когда повозка прибыла в дом нойона, его новая игрушка уже была мертва.

– Почему ты никогда не рассказывала это раньше?

– Раньше ты бы не понял в полной мере, как ему было больно. Понять, как тяжело потерять любимого, может лишь тот, кто хоть раз любил по-настоящему, – горько качнула головой Каруна.

– Ну а потом… вроде он был влюблен в тебя? – испытующе смотрел на мать Зак.

– После ее смерти я пыталась вместе с остальными друзьями помочь ему – развеселить, отвлечь от горя. И через некоторое время он решил, что влюблен в меня. Но я-то уже чувствовала эмоции… Это была благодарность, привязанность, но не любовь. К тому же в академию как раз пришел новый ученик – рослый, немного неуклюжий, но очень жизнерадостный парень… догадываешься, кто?

– Ну конечно! – понимающе улыбнулся сын. – Ты сделала правильный выбор, мать. Так, значит, ты считаешь… я должен все оставить как есть?

– Конечно. Кроме того… Я не хотела никому говорить, да и сама не сразу поняла… Поклянись, что никто не узнает.

– Конечно. А что именно?

– Когда он сделал Анюсе новое лицо, я все думала, кого она мне напоминает? И только потом, когда эта чернота сошла… Понимаешь, у него раньше был портрет на лоскутке дешевого шелка… он потом случайно сгорел. Хабер очень переживал.

– Ма… я правильно понял?

– Ну да. Он сделал Анюсю очень похожей на Лаини. Поэтому вряд ли влюбился бы в первую встреченную женщину, как ты опасался.

– Ладно, – задумчиво кивнул Зак. – Наверное, действительно не нужно ему ничего говорить. Как говорят, цыпленка обратно в скорлупу не засунешь. А вот Анюся… с ней я точно поговорю.

– Нет! – твердо воспротивилась магиня. – Не смей. Она не сделала ничего плохого. Просто ответила на любовь. Для одинокой девушки это так естественно. А за то, что Хабер излучает сейчас такой поток счастья, я готова сделать для этой девочки все, чего она ни попросит. Пойми, сынок, если ей сейчас станет плохо или больно, это немедленно отразится на нем. А он за столько лет одиночества и холода неужели не заслужил право быть счастливым? Хотя бы ненадолго?

– Ма, ты, как всегда, права. Как хорошо иметь в матерях мудрую женщину. Хотя это, конечно, моя заслуга, что не ошибся с выбором родителей.

– Ах ты наглец! – развеселилась Каруна, донельзя довольная тем, что ее предположения не подтвердились. – Я вот отцу пожалуюсь, он тебе объяснит, кто кого выбрал!

– Как они могли? Ведь знали же все наши секреты… – Стиснув ладонями виски, Хабер горько смотрел на лежащий перед ним свиток.

Наглядное доказательство измены двух людей, в каждом из которых еще вчера он был безоговорочно уверен.

– Ну, Каузинуса я бы еще понял. Он вечно ходил обиженным на ковен, что не воспринимали всерьез его прожекты. И то обида – это одно, а предательство – другое. Но Элтинор… Для него же ковен столько добра сделал! – Глава никак не мог успокоиться.

– А хотелось добра не только себе, но и сыну. Король прекрасно понимал, что в стране хватает серьезных конкурентов Коридену. И что вероятность победить на выборах у него невелика, – сердито буркнул Гистон. – Ты как будто не знаешь, на какие нарушения способны люди ради родительской любви. Ну, именно так они называют это чувство. Лично я называю это синдромом белой туйки. Кто не знает – есть такая птичка, живет в горных северных районах. Она так волнуется за своего детеныша – чтобы не сожрали, не замерз, что засовывает его в самую глубокую расщелину в скалах. И кормит с утра до вечера. А когда приходит пора птенцам учиться летать, оказывается, что выбраться из западни могут далеко не все. Выход узковат для разжиревшей тушки. Вот ваш Элтинор – как эта туйка, хотел обеспечить будущее сына. Об интересах королевства, разумеется, речь не шла.

– Кто там теперь за него? – тяжело поднял голову глава.

– Сам и правит. Под присмотром, разумеется. Зак ему в мозгах щитов наставил. И не смотри на нас так. Там уже этот Урсен до него столько наковырял, от прежнего Элтинора мало что осталось. После выборов только цветочки выращивать захочет. Вернемся – полюбуешься. Только никто не виноват, он сам свой путь выбрал.

– Давайте-ка отдыхать, ночь давно, – пожалела старого друга Каруна.

У него сегодня такой день – радоваться нужно, а ему впору завыть от обиды. Он короля почти другом считал, все заслуги ковена ему приписывал, чтобы авторитет в народе поддерживать. А тот через Каузинуса отыскал дикаря-ментала, чтобы на выборах незаметно подправить сознание членам Совета. Неужели не понял за столько лет, что маги всё это многократно просчитали и любые попытки вмешательства предусмотрели? И в первую очередь – магические.

Конечно, тут Каузинус свою роль сыграл. Так расписал таланты нового знакомого… впрочем, Элтинор и сам в них искренне верил. Просмотрел Зак у него в памяти демонстрации возможностей Урсена, которые тот устраивал для Каузинуса. На самом деле дикарю нужно было только оказаться во дворце. А как только там очутился, немедленно взял под контроль всех, кто попался на глаза. Только с Советом магов промашка вышла. Не мог ему Каузинус про щиты рассказать, он сам этого не знал. Как и все остальные маги. Сработала-таки хваленая хитрость Хабера, иначе сегодня проблем было бы намного больше. Да и раненых при освобождении дворца – тоже. Те маги, что спящими на команду спасателей напали, сами в первую очередь и пострадали. Но кто же мог представить, что внушение Урсена за счет постоянного притока энергии действует даже на спящих? Он, по-видимому, и сам этого не знал. Иначе спал бы спокойно в кровати, а не за столом.

Как больно. Как нестерпимо больно и обидно, когда предают те, кто, по всем законам общепринятой человеческой морали, не должен был предать никогда. Потому что подло и гнусно предавать того, кто всю жизнь положил на служение твоим интересам и твоему делу. Кто не требовал за это ни признания, ни наград. Кто просто видел в этом смысл своего существования. Ведь это, по сути, то же самое, что предать себя. Так же неожиданно и глупо.