– Толку сейчас об этом?

– Да, ты прав. Похоже, это конец, – вздыхает сталкер. – Знаешь, я иногда задумывался о своей смерти… Чаще всего представлял, что какая-нибудь животинка меня схарчит. Сталкеры же в основном и гибнут если не от тварей наверху, то от рук других людей. Ну, или дозу хапнут. До старости наш брат не доживает, как ты и сам понимаешь. Но никогда не думал, что вот так, на родной станции, в пыточной. И ведь ни за что – просто за безумную идею!

– Рано себя хоронишь, Иван. Жизнь приучила меня к неожиданным поворотам. Подождем развития событий. Знаешь, сколько раз я уже умирал? Когда смотришь смерти в лицо, иногда не ты, а она отводит глаза. А сейчас просто расслабься. Конечно, сложно получить удовольствие от того, что сидишь на холодном полу избитый и связанный по рукам и ногам. Но поверь, могло быть и хуже.

Данилов внимательно смотрит на меня.

– Ямаха, да ты оптимист!

– Возможно. Хочешь расскажу о себе немного?

– Валяй, – кивает Иван, пытаясь поудобнее устроиться у стены. – Надо же как-то скоротать время до прихода нашего душегуба.

– Ну, слушай. Не так, чтобы очень давно, занесло меня из-за одного деликатного задания в Воронежскую область. Это сейчас я вольный, а тогда в рейдерах числился – поскитался-поскитался и примкнул к ним на какое-то время в поисках лучшей жизни. А в любом сообществе, сам понимаешь, свои правила и законы, которым ты следовать обязан. А если сообщество бандитское, кем мы собственно и были, сам понимаешь, какие порядки там действовали.

– Безумный Макс? Он же, кажется, у рейдеров всем заправляет? Я слышал про такого, – перебивает Данилов.

– Безумный Макс отдыхает, есть птицы и более высокого полета. Видишь ли, у них там разные кланы. Самый могущественный, клан Теней, возглавляет Сыч. И людей у него больше, чем у остальных. Я как раз под ним ходил. Так вот, у этого самого Сыча нрав сволочной. Это еще мягко сказано. Повздорил он тогда со своей женщиной, уж и не знаю, о чем. Приложил ее пару раз хорошенько, нос ей расквасил, глаз подбил. А на следующий день она украла кое-что ценное и исчезла. Сыч поклялся отомстить, только вот люди его в Москве беглянку не нашли. Лишь спустя несколько месяцев всплыла она в одном поселке под Воронежем. Примкнула к местным искателям – там себя сталкеры так называют. О них мало кто знает, они сильно не шумят. Да и Сыч совершенно случайно узнал от какого-то приблудившегося путника.

Вызывает меня Сыч в тот день и дает задание – бабу убить. Да-да, чего ты так удивляешься, Иван? И похуже работу пришлось выполнять в свое время. И мчусь я, значит, в поселок Давыдовку, там еще речушка со смешным названием протекает. То ли Хворостень, то ли Хворостань. Красивое место! Лесок рядом, люди с виду хорошие. В домиках уцелевших живут, оборону вокруг деревни выстроили: ров, колья, все дела. Одни охраной и внутренними делами занимаются, другие, искатели, собирательством занимаются, в экспедиции ходят. Старейшины есть, к ним за советом обращаются или в случаях споров. В общем, хорошо живут, тихо-мирно, в глуши, ни с кем не воюют. Если бы я решил однажды успокоиться и осесть где-то, то выбрал бы подобное место. К сожалению, такая жизнь не для меня – мне нужны дорога и байк, а их искатели по таким местам лазят, что никакой транспорт не пройдет.

Так вот. Прибыл я в Давыдовку, прикинулся родственничком бывшей зазнобы Сычовой и вызнал у местных, где она обитает. Потом прокрался в нужный домик, затаился и стал дожидаться, когда женщина вернется. Ждать долго пришлось, и, видимо, ошибку я все же допустил, хоть и старался действовать аккуратно. Следы, что ли, оставил, или еще как раскрыл себя. Не получилось засады, в общем. Сам в западню попал. Когда тебе упирается в затылок ствол, ты уже не охотник, а совсем даже наоборот. Женщина-то не промах оказалась. Впрочем, другая бы главу рейдеров вряд ли привлекла.

Что обычно в нашем мире делают с исполнителями, когда их ловят, ты не хуже меня знаешь. Правильно, убирают. Часто – показательно, чтобы другим неповадно было. У нее было несколько вариантов: могла сама убить, могла местных кликнуть. Но она выбрала иное, на что я никак не рассчитывал – отпустила меня. Понимаешь? Просто отпустила. Указала рукой на дверь и обронила одно слово: «Уходи».

Я не стал задавать вопросы – не та ситуация. В ее тяжелом взгляде было что-то такое, что заставило меня убираться оттуда поскорее. Это не страх, нет. Стыд, сожаление, раскаяние? Не знаю. Я сразу поверил, что она не выстрелит в спину. Но те несколько секунд, за которые я спускался с крыльца дома, показались мне вечностью. А она все смотрела в окно, как я шел через двор, как на той стороне улицы заводил байк. И весь путь обратно до Москвы этот взгляд жег мне спину.

Сычу я сказал, что задание выполнено. Знал, конечно, что обман раскроется, но не думал, что это так скоро произойдет. Я уже тогда подумывал, чтобы уйти из клана Теней и стать вольным наемником.

– Значит, после этого случая ты и ушел от рейдеров?

– Нет. Было еще кое-что, – я непроизвольно стискиваю кулаки. – Была в клане одна девушка, Кристина, работала у них на кухне. Ребенка от кого-то залетного имела, дочку-трехлетку. Нравилась она мне, и Сыч об этом знал. Вот он и сыграл на моей слабости. Авторитет в клане важнее всего, он зарабатывается годами, а потерять можно в один миг. И Сыч поступил жестко. – Я морщу лоб, припоминания события трехлетней давности. – Не успел я немного. Наказал он меня. Ударил в спину. Не пожалел ни Кристину, ни ее ребенка. Я здорово разнес их убежище тогда, и тех, кто встал на пути, прикончил без тени жалости. Даже женщин. У меня было одно желание – отомстить. С тех пор рейдеры и охотятся на меня.

Я замолкаю. Данилов сочувственно кивает.

– Вот и решай теперь, кто я. Я не боюсь смерти, но предпочитаю держаться за жизнь покрепче. Не в моем характере опускать руки. Я борюсь. Просто так – за моей спиной никого нет. Так легче жить.

Пол и стена приятно холодят тело, боль немного отступила, да и привык я к ней. Она – спутник моей жизни, полной опасностей. Задумываюсь: неужели я исчерпал свой запас везения? Конечно, все в жизни имеет конец. Рано или поздно этот день должен наступить.

– Ладно, – хмыкаю я, – харэ тебя грузить. Особенно если учесть, что жить нам, похоже, осталось…

Немного молчим, а потом я вдруг неожиданно добавляю:

– Эх, все бы отдал, чтобы перед смертью еще разок прокатиться на своем байке! Разогнаться до предела по шоссе, свободном от автомобилей, умчать в закат, и чтобы встречный ветер трепал меня, распахивал косуху, хлестал по лицу, свистел в ушах. Чтобы слиться с ним, самому стать им. Раствориться без остатка в окружающей действительности…

* * *

– Соскучились? Вижу, что да. Не терпится продолжить? – Сильвестр криво улыбается, глядя на нас. – Уж извините, по делам пришлось отлучиться. Ну что, разомнемся?

– А ты нас развяжи, тогда и разомнем тебя, как следует, – предлагаю я.

Улыбка Сильвестра становится шире.

– С тебя-то, шутника, я и начну. С какой руки предпочитаешь начать, правой или левой? – мужичок гремит инструментами, перебирает, явно смакуя момент.