– У меня начальство есть, – ушёл тот от прямого ответа. – Как решит, так и будет.

– Вольному воля. – Философски пожав плечами, Дроздов отвернулся. Что-либо доказывать ему уже надоело.

В результате жандармов оставили в покое, и Афанасий наконец занялся своим прямым делом – добыванием сведений о восставших.

Обстановка в городе лишь ухудшилась, выяснялось, что мятежники испортили железную дорогу до Тонку. Посланный исправить повреждения союзный отряд еле-еле смог пробиться обратно. Эвакуация мирного населения, запланированная на совете, была сорвана. Попытки мятежников уже днём атаковать союзные заставы были отбиты, но этот тревожный признак заставил Афанасия послать в город несколько добровольцев из числа китайцев. Те принесли известия, что город, по существу, захвачен ихэтуанями, а вице-король Юй Лу заперся в своей резиденции. Поговаривают, что вскоре должен выйти указ о начале войны. В это никто не верил: к самоубийцам китайские власти отнюдь не относились. А это, как ни крути, смахивало на суицид.

– Дамы, – произнёс Дуббельт, подразумевая в первую очередь француженок, – очень боятся повторения резни. – Сожжённый собор и пепелища на месте недавно стоящих домов настраивали всех на невесёлые мысли. – Хотя, ежели честно, галлы сами виноваты…

Спорить с ним Владимир не мог. Действительно, если ты собираешься строить храм в чужой стране и плюёшь на законы и обычаи, то не обижайся, если тебя после приласкают топором по голове. А насчёт монахинь… Им не повезло, хотя пару сотен лет назад и европейцы весьма охотно проделывали с ними те же самые действия. Но Дуббельт с Дроздовым недооценили католических миссионеров. Под вечер патер Себастьян забрал под своё крылышко китайскую часть отряда.

– Ну, да и бог с ними, – сказал Владимир, когда затихли звуки последних арб, на которые погрузили имущество живших у нас беженцев. И, иронизируя, состроил грустную мину: – Опять мы позабыты-позаброшены.

– Ничего, – принял игру ротмистр, – зато теперь мы птицы вольные. – И перешёл на серьёзный тон: – Вот что, унтер-офицер… – Услышав жёсткий голос начальства, Дроздов подтянулся. – Уточни, где проходят линии телефона и телеграфа. Наведи справки на чиновников и служащих. Отдельно по прислуге. Выполнять!

Увы, но этот разумный приказ опоздал: в два ночи на концессии обрушились первые снаряды.

– Мать! Живее в укрытие! – орал Немов, подгоняя перепуганных учеников и преподавателей.

Оставлять их на прежнем месте означало подвергнуть доверившихся нам людей смертельной опасности. Склад, в котором они до сих пор проживали, не годился в качестве укрытия.

– С утра в землю зарываемся! – перекрикивал Дроздов недалёкие разрывы.

Вскоре обстрел прекратился, но из подвала никто выходить не спешил.

– Не поверили, – криво усмехнулся Афанасий, наблюдая за суматохой, вызванной бомбардировкой. Местные жители носились взад-вперёд, стараясь найти себе безопасное укрытие.

К счастью, паники удалось избежать, но кое-где постреливали. – Порядок наводят. – Предположение было разумным.

– Или нам в спину стреляют, – озвучил самое худшее Владимир.

– Возможно, – не стал отрицать Дуббельт.

Несмотря на повальное бегство, в концессиях находилось ещё значительное количество китайцев. А поручиться за их благонадёжность никто не решился бы, разве что за исключением патеров. Но тут было другое дело…

– Да в… какого чёрта их учили?! Какая сволочь на это согласилась?! – матюгался Дроздов, сидя на дне траншеи и лихорадочно снаряжая опустошённые обоймы новыми патронами.

Раздавшийся высоко в небе хлопок и последующий визг шрапнели добавили новую, ещё более отборную порцию мата.

– Эк, силён, – уважительно посмотрел на жандарма здоровяк с нашивками младшего унтера. Таких выражений он ещё не слышал.

– А то! – откликнулся унтер. Свистнувшая после очередного разрыва шрапнель зацепила стоявшего рядом стрелка. На его когда-то белой, а теперь покрытой серыми пятнами грязи рубахе стало расползаться кровавое пятно. – Лежать! Не вставать! – проорал на дёрнувшихся было соседей. – Куда под пули подставляешься?! – Вместе с пехотным унтером Владимир осмотрел рану: свинцовая пуля скользнула по касательной, но боль заставляла морщиться стрелка при каждом движении. – В лазарет, – вынес вердикт Дроздов. – Тут здоровые потребны!

– Лезуть! – раздался чей-то крик и был тут же заглушён командой «Пли!».

Грохнув, залп на несколько секунд заткнул китайцев, и, воспользовавшись этим, Владимир высунулся из траншеи, чтобы осмотреться. Положение четвёртой роты было очень скверным: китайцы обошли её с трёх сторон.

Цанг! Цанг! – две пули ударили в стоящую перед ним платформу. Юркнув вниз, он краем глаза заметил презрительную гримасу стрелка. Плевать, с армейскими дуболомами он спорить не собирался. Дождавшись очередного разрыва шрапнели, Владимир, словно чёртик из коробки, выскочил и, поймав тёмное пятно, нажал на спусковой крючок.

– Есть! – крикнул молоденький стрелок и тут же услышал в ответ приказ своего унтера не маячить на виду, сдобренный порцией мата.

– Уф, третий уже, собака. – Дроздов утёр рукавом выступивший на лице пот.

– Дык, вроде больше настреляли, господин унтер-офицер?

– Больше, – согласился он. – Только то «мясо», что палит без разбору, куда Бог пошлёт, для меня неинтересно. Зато генеральские стрелки… это да. Цель. Они бьют не хуже нас. – Да, жандармы, присланные в пятую роту, рьяно взялись за дело, и очень скоро китайцы старались уже не маячить. Попытки же атаковать пресекались залпами, приводившими противника в замешательство. – Пекло-то какое!

– Да, жарко.

– Эт точно…

С этим любой мог согласиться, причём в обоих смыслах. Никто не ожидал от китайцев такого. Несмотря на ночной обстрел, поведение мятежников особо не изменилось, всё те же наскоки, правда, у некоторых появились ружья, но, как говорится, «иметь ружьё и уметь им пользоваться – две разные вещи».

Прошлый день прошёл относительно спокойно, лишь под вечер пару раз пальнули из пушки, но артиллеристы никуда не попали. Этот начался вполне обычно. Часть армейцев во главе с полковником Анисимовым в ночь отправилась выручать третью роту, оставленную на станции Цзюньлян-чэне для связи с Тонку. Китайцы же, наверняка зная о выходе гарнизона, около восьми начали обстреливать вокзал, который являлся ключом при обороне концессий. Стоявшие там первая, пятая и шестая роты втянулись в бой и понемногу несли потери. К полудню положение обороняющихся стало очень тяжёлым. Вот тогда и вспомнили о нас.

Перейдя мост, слава богу без потерь, наш отряд с ходу был брошен подкрепить полуроту пятой роты, дравшейся на правом фланге. Кое-как добрались до окопов.

Китайцы, заметив нас, не пожалели пары гранат. Ротмистру осколком по голове чиркнуло, и пока его бинтовали, много разных эпитетов услышали. Господин Даль был бы, вне всякого сомнения, счастлив записать хотя бы половину. Китайцы, в отличие от нас, палили по готовности, а не «пачками». И явно, кроме обычных косоруких солдат, генерал Не прислал своих личных стрелков, на моих глазах одного солдатика со второго выстрела сняли, подловив, когда наши залпом палили. Их, конечно, повыбивали, но крови они попортили много. Владимир не смог отказать себе в удовольствии едко усмехнуться, когда британский расчёт был практически мгновенно выкошен, успев сделать всего пару выстрелов. А китайцы гвоздили и гвоздили по вокзалу, не считая снарядов, вперемешку выпуская гранаты и шрапнель.