Она упорно молчала, сдвинув брови и сжав тонкие резные губы. На её лбу обозначилось столько твёрдости, что он понял — ему долго придётся уговаривать.

— Таечка, любимая, мой отец…, - внезапно глаза его прищурились, скулы сжались, и он опустился перед ней на колени. — Мой отец трогал тебя?

Тая судорожно вздохнула и быстро принялась вытирать побежавшие по щекам слёзы, чтобы скрыть своё замешательство.

— Да? Скажи, — сильно затряс её Олег. — Что он сделал?

— Твой отец изнасиловал меня, — еле слышно произнесла девушка. — И теперь как нам быть вместе? Он твой отец, я твоя жена. Здесь не может быть выбора.

Олег приблизился к её губам, чтобы хоть что-нибудь слышать, а на его щеках появился взволнованный румянец. Глаза стали темнее ночного неба от боли, которую причинили ему её слова.

— Какая же он тварь, — сказал он после долго молчания, вскочил с пола и стал ходить по комнате. — Посадить его нельзя, доказательств нет. Но я что-нибудь придумаю…

— Нет! — сдавленно закричала девушка. — Не надо, Олег, пожалуйста, он убьёт меня, и этим кончится. Ты не представляешь, что он хотел со мной сделать, пока тебя не было. Меня дважды вызывали к декану и ректору, говорили, что я наркоманка и распространитель. Понимаешь, чем это грозило? Он хотел уничтожить меня — он это и сделал. — Она с мольбой посмотрела на него. — Это страшный человек, я не хочу, чтобы и ты пострадал.

— Не хочешь? А моя жена изнасилована — это я не пострадал? Тая, хуже и придумать ничего нельзя. Он рассчитывал, что ты убьёшь себя, поэтому и сделал самое худшее, отчего ты бы точно надорвалась. Это был его расчёт.

Прожив две недели под крышей загородного дома, Олег не мог приблизиться к жене. Она только каждый раз расстраивалась, когда он хотел приласкать её. Перед глазами вставало зверское лицо его отца, и девушка пыталась проглотить ком в горле, состоящий из горячих слёз.

Они спали рядом, но Олег чувствовал, что так больше не может продолжаться. Последние три ночи он уходил в другую спальню, пытаясь заснуть. Вокруг его ярких глаз обозначились тёмные круги, отношения с Таей стали натянутыми.

Он хотел, чтобы было по-прежнему, но в ней будто что-то умерло, девушка могла целый день молчать и почти не реагировать на Олега. Таю беспокоили мысли о будущем, и очень часто она не спала по ночам, смотря в медленно светлеющее окно и тихонько вздыхая.

Чувствуя, что один не справится с её депрессией, он стал привозить в дом Дашу. Оставляя их наедине, Олег надеялся, что девушка расшевелит Таю.

Он ездил к родителям в город пару раз, мать отдала ему свою машину в пользование, с отцом о насилии не говорил ни слова, обещал Тае. Те сделали вид, что ничего не произошло (вряд ли мать была в курсе выходки папочки), а просто их сын на даче с подружкой.

Ирина подыгрывала отцу в угоду, тот вёл себя самодовольно и слегка насмешливо. Олег еле сдерживался, чтобы не врезать ему по лицу, но из-за обещания, которое, кстати, он дал против воли жене, он не стал ничего делать. Мама спрашивала его о дальнейшем, каковы его планы, он сказал, что не знает.

В один из дней позвонил Денису Виноградову и договорился зайти к нему, пока Даша гостила у Таи. Тот учился в РГЭА, жил дома, со старыми друзьями не общался, и был вполне доволен жизнью.

— Привет, Олег, — кивнул он, впуская школьного друга. — Я слышал, ты женился? Обалдеть можно! На Синёвой!

— Да, всё правильно.

— По залёту? Надо?

— Нет, — улыбнулся Олег, наконец, сняв солнцезащитные очки. — По любви.

— Охренеть! — хохотнул обычно угрюмый Денис. — Садись, может, пивка? Жара такая.

— Нет, я за рулём.

— А-а, — протянул Денис, усмехаясь. — Папину обкатываешь?

— Мамину. А ты как — где Рада?

Друг помрачнел, почесал заросший чёрный подбородок и плюхнулся на стул рядом с Олегом, поставив на обеденный стол банку ледяного пива. — В Москве. Мы не общаемся.

Олег удивился: — Она тебя бросила?

Тот кивнул: — Сначала как-то было, — он неопределённо помахал ладонью в воздухе, — потом нормально. Сейчас с одной перезваниваемся…

Роторов тихо рассмеялся, толкнув в плечо Дениса: — Знаю я твои «перезваниваемся», Дэн. Морочишь девчонке голову. А где этот придурок — Ваня? — Олег лениво оглядывался, на кухне Виноградовых были заметные изменения к лучшему — дорогая светлая мебель с барной стойкой, новая отделка стен и потолка в бледно-лиловых тонах.

Денис медленно поднял голову: — Да ты с луны, что ли, Роторов? Ничего не знаешь!

— Почти с луны — откуда я знаю?

— Обкололся он, полгода назад передозировка и привет. Закопали. Сначала отец его лечил в какой-то крутой клинике в Москве, оттуда он сбежал. Отец ничего не смог сделать, уследить за ним, там он вообще опустился. Дружки его Коробейников и Макс — те через два месяца после него. Здесь, в Ростове. Тут все в шоке были, даже по телеку говорили. Все школы и ВУЗы на наркоту проверять стали.

— Я не знал, — отрешённо произнёс Олег, глядя на лакированный стол из светлого дерева.

— Не с теми ребятами связался, — махнул Денис и сделал глоток из банки.

— Слушай, у меня к тебе дело на тысячу баксов.

— А чего так мало? — серьёзно спросил Денис.

— Да это просто поговорка такая у америкосов, — нетерпеливо сказал Роторов. — Слушай. У тебя ещё есть знакомые — Фёдоровы?

— Боксёры, что ли? А зачем тебе?

Олег чуть улыбнулся: — Хочу кое-кого немного воспитать.

— Кого?

— Папочку. Он зарвался, надо напомнить ему, за кем будущее.

— Ты чё, сбрендил? Послал бы его…

— Он Таю оскорбил. И меня.

— Да на хрен его, бить что ли? Пошли и ты его, хоть и учишься на его бабки.

Олег твёрдо посмотрел на друга, его бледные щёки покраснели, а глаза, как всегда в волнении, мгновенно потемнели: — Он изнасиловал её, Дэн, он сделал больно моей жене. Я теперь не могу в чувство её привести — она как в ступоре.

Денис какое-то время молчал, открыв от удивления рот, потом опустил голову, глотнул ещё раз пива и произнёс: — Фёдоров лично ему яйца открутит.

Олег мрачно ухмыльнулся. — Этого мало. Я хочу участвовать в этом.

Денис покачал головой: — Подумай, Олег. Ты зря. Он тебя по миру пустит.

— Пошёл он, ничего не хочу знать о нём, сволочь.

— Как знаешь, а как же университет в Штатах? — прищурился Денис, будто из рукава вытащил козырную карту. Но Олег уже всё решил.

— Хочешь,