Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само собой разумеется, Генрих сражался на два фронта. Пытаясь укрепить проанглийскую партию в Шотландии, он перед отплытием во Францию выдал свою племянницу, леди Маргарет Дуглас[440], за графа Леннокса[441]. Генрих обещал назначить Леннокса губернатором Шотландии, когда королевство будет в его руках (июнь 1544 года). Однако Леннокс оказался бесполезен. Когда приграничного командира Генриха сэра Ральфа Эйра разгромили в сражении при Анкрум-Муре (27 февраля 1545 года), шотландский Тайный совет решил напасть на Англию при помощи французских войск. К августу Хартфорд узнал, что эта армия приближается к границе, но у него не хватало провианта. Он подождал до сентября, когда в Англии и Шотландии собрали урожай. Тогда он нанес контрудар и опустошил шотландскую сторону границы: сжег 16 замков, 7 монастырей, 5 городов и 243 деревни. Через восемь месяцев Битона убили с молчаливого согласия Генриха VIII[442], однако у власти в Эдинбурге осталась французская группировка, которую возглавляла королева-мать Мария де Гиз.
Более серьезную опасность для Генриха составило нападение Франции с моря на Портсмут и остров Уайт в июле 1545 года. Более двух сотен французских кораблей вошло в пролив Солент: когда ветер стих, четыре весельные галеры захватили английский флот врасплох. На глазах короля флагман его флота Mary Rose в суматохе накренился и затонул вместе с вице-адмиралом сэром Джорджем Кэрью и пятью сотнями членов экипажа на борту. Позже французский десант на остров Уайт удалось выбить. Однако Тайный совет, оценив затраты и риски войны, убеждал Генриха пойти на мировую. Король, как и прежде, лично определял стратегию: он одновременно начал переговоры и с Францией, и с Испанией через разных тайных советников, которые ничего не знали о миссии друг друга[443]! По мирному договору в Кемпе (вблизи Ардреса; июнь 1546 года) Англия заключила мир с Францией на условиях, что Генрих сохраняет Булонь до 1554 года, когда Франция выкупит город за £600 000 вместе с новыми укреплениями. Франция обязалась возобновить Генриху выплату ежегодной субсидии объемом £35 000 – Франциск I прекратил выплаты в 1534 году. И наконец, если шотландцы откажутся одобрить этот мирный договор, французы их заставят[444].
Условия мира были менее выгодными, чем казались. Содержание гарнизона в Булони обходилось недешево, и предложенная компенсация за возвращение города составляла несущественную часть затрат на эту войну. Осада Булони встала в £586 718, охрана города – в £426 306, шотландские кампании – в £350 243, морская – в £265 024. В целом было потрачено (включая оборонительные сооружения) £2 134 784. На другой стороне бухгалтерского баланса числились £656 245 прихода от налогов (включая последний кромвелевский налог мирного времени); £270 000 от принудительных займов; £799 310 от продажи церковных земель и £100 000, взятые в долг на валютном рынке Антверпена[445]. Чтобы покрыть дефицит, Генрих реорганизовал работу монетного двора и обесценил чеканные деньги: доход от порчи монет в 1544–1546 годах составил £363 000. В декабре 1545 года также добились закона, ликвидировавшего пожертвования на помин души и учебные заведения для священников, которых не затронули предыдущие конфискации церковной собственности, хотя этот закон не применялся в течение жизни Генриха VIII.
Несмотря на продажу основной части бывших церковных земель в 1540-е годы, корона не могла свести баланс. Если войны Генриха VIII отвечали «чести» и демонстрировали мужество короля, они тем не менее оставались разорительными и бесплодными[446]. Позитивным моментом стало то, что ужасы ожидаемого вторжения и военные расходы последних лет короля привели к появлению новых идей. Утвердился принцип, что ответственность за береговую оборону лежит на правительстве короля, а не распределяется между короной, территориальными магнатами и местной самообороной[447]. Авторы актов о государственных субсидиях 1540, 1543 и (впоследствии) 1553 годов утверждали, что защита страны – неотъемлемая часть королевского правления. Король защищает королевство, поэтому налогообложение – соответствующее средство для сохранения королевского состояния; корона – «спаситель и единственный защитник государства», соответственно, то, что полезно для короны, также защищает королевство[448]. Разумеется, объединение правления мирного времени с нуждами обороны приравнивало защиту страны к поддержанию материального благосостояния короны. В результате сложился тезис, что самой по себе потребности короля достаточно для обоснования парламентского налогообложения.
Обсуждая этот вопрос в 1549 году, тайный советник Эдуарда VI сэр Томас Смит писал: «Если у подданных есть деньги, то достойно, чтобы и король имел все те средства, пока его люди при деньгах. – И добавил: – Как король может поддерживать свое состояние, имея ежегодный доход только от обработки своих земель?»[449] Таким образом, в финансовой обстановке 1540-х годов теория налогообложения начала отказываться от введенного Фортескью разграничения между «обычными» и «чрезвычайными» расходами. Тогда как в трактате «Управление Англией» доказывалось, что только оборонные расходы выше средних можно компенсировать налогами, то Смит рассматривал налоговые субсидии как долг граждан. «Потребность», с его точки зрения, уменьшала значение категоризации расходов на «обычные» и «чрезвычайные» и делала ее устаревшей. Отсутствие этого разделения проявлялось и на практике: королевская казна, куда в 1542–1547 годах поступило четверть миллиона фунтов стерлингов, содержала деньги, собранные департаментами приращений, выплаты при вступлении в должность и церковные десятины, а также доходы от налогообложения и коронных земель. Расходы включали в себя суммы на строительные работы короны, содержание двора и ведение войн[450].
Религиозная политика в 1541–1547 годах, хотя и в высокой степени консервативная, тоже была гораздо более позитивной, чем часто представляется – не столько «консервативной реакцией», сколько «консервативной реформой»[451]. Целью была образовательная программа, разработанная таким образом, чтобы препятствовать продвижению протестантства и защищать королевскую супрематию. Доктрина соответствовала Акту шести статей, но для ее передачи использовались «реформатские» средства, такие как написанные на родном языке положения веры, английская литания и английский букварь. В высшей точке так называемой консервативной реакции Генрих VIII продолжал настаивать, чтобы дети учили Символ веры, Молитву Господню и Десять заповедей на английском языке, причем так же решительно, как это делал Томас Кромвель[452]. Однако он требовал, чтобы «реформа» соответствовала Акту шести статей и верховенству монарха в делах церкви, и особенно не позволял затрагивать институциональную структуру «его» церкви[453].
В мае 1543 года «в зале заседаний Совета перед родовой знатью королевства зачитали» новый катехизис на замену «Епископской книге» под названием «Необходимое вероучение и наставление для христианина», или «Королевская книга»[454]. Официально одобренная Верховным главой церкви «Королевская книга» представляла собой переработку предшественницы, излагая Символ веры, семь таинств, Десять заповедей, и Молитву Господню согласно Акту шести статей. Протестанты клеймили епископов за «ужасную доктрину» этой работы, но политика переработки ясно указана в рукописной инструкции на внутренней стороне обложки экземпляра