и печали, все они однажды поплатятся за это. Лорд Кромвель ответил, что это правда и что это беда. «Женить, – сказал сэр Т[омас], – я полагаю, средство избавления от печали найдется». – «Хорошо», – сказал лорд Кромвель, а потом отдалился от него[427].

«Беда» короля была бедой и Кромвеля также. Ирония очевидна, поскольку Томас Мор саркастически заметил, что первая «беда» Генриха стала и его личной. В июне 1540 года Кромвель оказался в безвыходном положении. В 3 часа дня 10 июня начальник стражи вошел в зал заседаний Тайного совета, чтобы его арестовать. Кромвель бросил на пол свой боннет[428], повернулся к Норфолку и спросил, это ли награда за всю его службу. В ответ герцог сорвал с шеи Кромвеля знак Святого Георгия, а Фицуильям отстегнул орден Подвязки. К ночи конфисковали имущество и бумаги первого министра – роковой знак. Томаса Кромвеля казнили 28 июля, получив из Тауэра его свидетельство, необходимое для развода с Анной Клевской.

Сэр Томас Уайетт, приверженец Кромвеля, видевший, как его обезглавили, написал горький некролог в стихах[429]:

Столп рухнул, как я давеча узнал,

Оплот крепчайший духа и ума —

Подобного не сыщешь на земле[430].

Как Эмпсона, Дадли и Уолси, второго главного министра Генриха VIII отправили на плаху. Он позволил Реформации выйти за те пределы, которые казались приемлемыми королю; выбрал Генриху не ту жену; и, когда франкоимперское единство распалось, его пролютеранская политика стала скорее помехой, чем преимуществом[431]. К тому же в своих последних дипломатических действиях и в деле сакраментарианцев в Кале Кромвель позволил личным религиозным взглядам затмить политическую рассудительность. В этом смысле он был мучеником своей веры, как Мор и Фишер – своей.

Однако никто о нем не скорбел. Генрих VIII тут же женился на Екатерине Говард, а тандем Норфолка – Гардинера принялся пробовать свою силу. Анна Клевская без всяких возражений приняла свой развод; она, как ни странно, поблагодарила Генриха за его «доброту, покровительство и щедрость», а месяцем позже получила ежегодный доход £4000, поместья Ричмонд и Блетчингли, а также первенство над всеми дамами в Англии, кроме новой королевы и королевских детей. Тайный совет Норфолка затем проявил свою власть, назначив постоянного секретаря и приказав вести регистрацию всех будущих дел Совета, в отличие от «личного» стиля управления Кромвеля (10 августа). И наконец, всех наиболее преданных подчиненных Кромвеля убрали: сэра Ральфа Сэдлера и Уайетта арестовали и в кандалах отправили в Тауэр (январь 1541 года); Ричарда Морисона лишили должности при дворе; Уильяма Грея допрашивали в качестве подозреваемого в измене – «доказательством» было то, что он записал имя Меланхтона на полях какой-то книги[432].

Нередко утверждают, что в Тайном совете 1541–1547 годов не было людей, равных Кромвелю по таланту, поэтому Генрих VIII сознательно решил «править лично». Это не так. Смерть Кромвеля ознаменовала успех оппонентов, которые представляли его свержение как победу правительства во главе с «Советом», над правительством во главе с «первым министром»[433]. Из собственных документов Тайного совета ясно, что до самой смерти короля страной (и войнами) руководили девять тайных советников, которых наилучшим образом можно охарактеризовать как верных «слуг Генриха» или politiques[434]. Хотя Генрих и занимался делами, он делал это нерегулярно и всегда выбирал только те, которые его интересовали: дипломатические шаги, военная стратегия, богословие и его жены. Ирония в том, что герцог Норфолк не входил в число девяти ведущих тайных советников, как и его племянница, коронованная королева. В ноябре 1541 года Генрих получил свидетельства, что Екатерина Говард нарушила супружескую верность. Король потребовал казнить ее, а потом жалобно сетовал на «свое невезение иметь таких дурных жен». Что важнее, он обвинил в своей беде Тайный совет и расследование против королевы поручил Кранмеру, Одли и Сэдлеру – сторонникам низвергнутого Кромвеля. Все родственники Екатерины Говард оказались под угрозой, самому герцогу удалось выпутаться, лишь признав «гнусные поступки» и «неоднократные измены» своего семейства. Королеву и ее предполагаемых сообщников быстро казнили, а вдовствующую герцогиню Норфолк, ее сына лорда Уильяма Говарда[435], ее дочь и невестку посадили в тюрьму, их имущество было конфисковано.

Находясь в столь нездоровом душевном состоянии, Генрих решил восстановить собственную «честь» в войне с Францией. Когда летом 1541 года дружественным отношениям между Францией и Испанией пришел конец, обе стороны стали добиваться поддержки Англии, и к 1542 году было достигнуто взаимопонимание с Карлом V, которое в следующем году вылилось в официальный договор. Карл и Генрих договорились атаковать Францию летом 1544 года и лично повести по 35 000 пеших и 7000 конных воинов. Целью вторжения якобы был Париж (император по плану шел через Шампань, а Генрих – через Пикардию), хотя Генрих имел сомнения по поводу данной стратегии после опыта герцога Саффолка в 1523 году. Однако его приоритетом была Шотландия, где главенствовала профранцузская группировка, возглавляемая кардиналом Битоном. В октябре 1542 года армия под командованием герцога Норфолка перешла англо-шотландскую границу. Поначалу мало что получалось, но контрудар самих шотландцев оказался для них катастрофой серьезнее поражения при Флоддене. У Солуэй-Мосс примерно 3000 англичан разбили шотландскую армию из 10 000 человек (24 ноября 1542 года) – известие об унижении убило Якова V в течение месяца[436]. Шотландия оказалась зависима от судьбы Марии Стюарт, ребенка, родившегося за шесть дней до смерти короля Якова.

Генрих использовал взятых при Солуэй-Мосс пленных для создания ядра проанглийской партии при шотландском дворе. Он навязал шотландцам Гринвичский договор (июль 1543 года), который предусматривал союз королевств в форме будущего брака принца Эдуарда и Марии Стюарт. Однако из этого вмешательства в дела суверенного государства ничего не вышло; Гринвичские соглашения были возведены на песке. Как докладывал агент Генриха, шотландцы предпочитали «терпеть крайнюю нужду, но не подчиняться Англии». Когда Битон бежал из заключения[437], проанглийская партия развалилась и сдала свои крепости[438]. Вскоре Битон вернулся к власти, Марию Стюарт короновали, а парламент Шотландии вновь подтвердил альянс с Францией. Генрих ответил сначала субсидиями, а потом отправкой на север графа Хартфорда[439]. Хартфорд был дядей принца Эдуарда и восходящей звездой при дворе после казни Екатерины Говард. Он получил приказ снести с лица земли дворец и аббатство Холируд, а также каждый дом и каждую деревню в пределах 15 км от Эдинбурга. Однако «грубое сватовство» Генриха привело к обратным результатам: французская группировка сохранила свое влияние.

14 июля 1544 года Генрих взялся за Францию. Несмотря на плохое самочувствие и распухшие ноги, он последовал со своей армией в Кале и лично занялся стратегией. Король отменил запланированный марш на Париж; вместо этого его силы были разделены на два отдельных военных формирования под командованием герцогов Норфолка и Саффолка. Один осадил Булонь, которая сдалась, другой пошел на Монтрёй, там французы держались. Если Генрих подозревал двуличность со стороны