— Но что же делать! Сегодня вечером сюда должны въехатьмои семинаристы!

— Прямо не знаю, — развел руками директор. —Сейчас кликну Юрку, массажиста, и парикмахершу Клавдию Семеновну, самприсоединюсь… Ну, прямо не знаю!

— Хорошо, — сказал Яша, снимая пиджак и закатываярукава рубашки. — Зовите своих орлов, приступаем немедленно…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Вот вы ездите где-то, — сказала моя грубаясекретарша, — а вчера вас Яков весь день искал с какой-то бумагой.

— С какой? — спросила я кротко.

— Ну, почем я знаю! Вон она, лежит у вас на столе…

— В следующий раз, — так же кротко сказалая, — бумагу изучить, проблему ликвидировать, — желательно, без моегоучастия. И докладывать нежно и подобострастно, как ангел небесный. А то ведьвыгоню, в конце концов, к чертовой матери. Понятно?

Она засмеялась и сказала:

— Поня-а-тно.

Бумага лежала на столе в сложенном виде, той стороной, накоторой Яша, конечно же, набросал комикс: кадр первый: двое толстощеких детейтянут какую-то огромную кошелку к дверям хижины, приговаривая: «Тятя, тятя,наши сети притащили!..» Во втором кадре всклокоченный с перепою тятя свытаращенными глазами выталкивает слова в выдуваемый пузырь: «Паразиты, сколькораз повторять: не трогайте сетей!»…

Дальше я рассматривать не стала, уже предчувствуя, чтосодержит внутри эта бумага.

И точно: мне сообщали, что такой-то, с моей фамилией,израильский гражданин, свалившийся в результате пьяной драки в Ниагарскийводопад, скончался в госпитале в Монреале, не приходя в сознание. И меня просятзабрать тело как можно скорее, в противном случае…

Маша несла мне чай, но расплескала его, услышав мой вопль изкабинета.

— Свяжи с Козловым! — в холодной ярости велела я.

— В смысле, с Рамиресом?

— С Козловым!!!

Она поставила чашку на стол и, вытирая на ходу мокрые руки оджинсы, помчалась выполнять…

— Фелип-пе… — вкрадчивой растяжечкой начала я, услышавв трубке голос Козлова. — Зачем вы допекаете меня этим мертвецом?

— Но… разве вам безразлично, что вашродственник?.. — сделал вид, что удивлен, шокирован…

— Он не родственник мне, и я вам это уже говорила… — яразгонялась, раскачивая голос и готовясь к прыжку… — Понимаю, что моя фамилияболее распространена, чем, скажем, Козлов-Рамирес… Но все-таки, запишите себегде-нибудь: если еще раз мне будет послана депеша насчет этого парня, ядействительно приволоку его из Монреаля и сгружу у ворот Посольства…

Но тут, к моей досаде, открылась дверь кабинета, показаласьголова Джеки, как всегда, приветливо улыбавшегося. Увидев, что я на телефоне,он заполоскал в воздухе какими-то зелеными бумажками, отпрянул, скрылся… Егообаятельная, всегда дружественная улыбка сбила меня с драчливой ноты…

Я опустила трубку, позвала Машу.

— Что хотел Джеки?

— Деньги занес, — сказала она. — Пятьдесятдолларов, говорит — долг. Страшно благодарил…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Из «Базы данных обращений в Синдикат».

Департамент Фенечек-Тусовок.

Обращение №3.145:

Кликушечий женский голос:

— Куда мне еще обращаться, куда?! Я уже звонила в вашуизраильскую церковь, молила: — Да за ради Хоспода Боха нашего Христа, помохите!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Microsoft Word, рабочий стол,

папка rossia, файл sindikat

«…наши ледовые сатурналии в «Лужниках» подготавливаются вситуации тревожного ожидания чего-то страшного. Вчера на перекличке, во времяобсуждения, в дверях показалась Рутка, бледная и испуганная.

— Что?! — крикнул ей Клавдий. — Кто тебепоставил пера?

— Там… — проговорила она, как-то жалко вякая бледнымигубами… — там…

Клава крякнул, вышел из-за стола и проковылял к двери.Вернулся через полминуты и мрачно проговорил:

— Мы получать телефон, что еще несколько минут мы будем«бум!».

Все воззрились на Шаю. Вернее, на его пиджак, словно тот могсейчас запросить духов — прятаться ли всем нам под столы, или не стоит…

Далее, ведомые Шаей и Эдмоном, все мы, как на учениях, выстроилисьв темном коридорчике возле Юной стражи Сиона. Топтались, перешучиваясь… Однакопод ложечкой довольно мерзко посасывало…

Разумеется, тревога оказалась ложной…

Собственно, ничего нового не предвидится. Дни такие — деньрождения фюрера, да еще проклятый этот футбольный матч на большой арене, ибуквально в те же часы. Уже с неделю какие-то мозгляки беспрестанно звонят иголосами юных онанистов обещают расправу. Жалко, что попадают они не на меня, смоим прославленным сквернословием, а на Машу, которая, будучи сама грубиянкой,при звуке грубого голоса падает в обморок — самым натуральным образом.

А вчера звонила вернувшаяся из Подмосковья, совершенноистерзанная научной своей деятельностью Норочка Брук и с истерическими нотами вголосе рассказала о некой только что прошедшей научной конференции в домеотдыха «Пантелеево». О Пожарском, который на заре перестройки стал сколачиватьеврейские просветительские общества по провинциальным городам. Такойнепоседливый Минин-Пожарский, грубая просветительская работа.

Его гвардия — в основном, конечно, водопроводчики, но —еврейские водопроводчики. С запросами. Они уже прочитали учебник университетаВечной учебы для дистанционного образования, грянули оземь и обернулисьлекторами. И теперь желают залудить конференцию. Делается это просто —переписка учебника и провозглашение его с амвона. И поскольку Нора возглавляетКоллегию профессоров при Центре Иудаики, то обязана мотаться по таким вотнезатейливым мероприятиям.

Ну, «Пантелеево» как «Пантелеево» — не ремонтировался летдвести, в столовой — макароны на макаронах и макаронинами погоняют, и такдалее. Но Пожарский не хочет менять место встреч, говорит, что Клещатик даетсамые низкие цены. (Еще бы не низкие, — за этот бассейн, за это — как там,в фамильной его ктубе? — «прелестнейшее имение под небом»)…

Ну-с, наутро — торжественное открытие конференции. Пожарскийсияет, горит и провозглашает. Затем — пленарная установочная лекция — «Великиеевреи — мужчины и женщины».

На трибуне буфетчица из зенитного училища — роскошная грудь,подпертая роскошным животом. Роскошные бронзовые кудри по плечам, видать, сутра побывала в местной парикмахерской у Клавдии Семеновны. Начинает говорить —профессора околевают на своих стульях. Это не лекция, это поэма! Обилиедеталей, подробности, рвущие сердце: «Юдифь ступала медленной чувственнойпоступью… Садилось солнце… Ослик, привязанный к ограде позади шатра Олоферна,издал короткое ржание»… И так далее… Короче — пилотная образцовая лекция.