Как мы уже обсудили, наши предки из эпохи верхнего палеолита нашли новый способ для отображения своего мировоззрения, придумав метод воспроизведения некоторых ментальных абстракций на искусственном носителе — разрисовывая каменные стены подземных пещер. Тем самым они не только смогли расширить время в собственных умах, но и способствовали длительному существованию визуальных образов прошлых исторических событий, которые могли оценить современники и будущие поколения. Примерно триста пятьдесят столетий ушло на то, чтобы перевести отсчет времени от наскальных рисунков на новый тип искусственного носителя. Новый временной стандарт был введен с появлением первых астрономических календарей, основанных на наблюдениях за повторяющимися небесными явлениями, такими как положение Земли относительно Солнца или ритм фаз Луны. Астрономические календари, впервые созданные шумерами, египтянами, а чуть позже китайцами, появились в то же время, что и первые свидетельства письменной речи — около 4000-х годов до н. э. Затем возникли календари вавилонян, персов, зороастрийцев и иудеев, что свидетельствует о том, что за короткий промежуток времени хронометраж стал важным аспектом всех главных человеческих культур.

Появление письменной речи, календарей, а позднее — массовой печати (благодаря первым изобретениям китайцев, а затем и станку, созданному в 1440 году Гутенбергом) обеспечило новые мощные механизмы для синхронизации человеческих мозгосетей. В каждом из этих примеров мозг многих индивидуумов мог синхронизироваться с другими, хотя находился на недосягаемом для глаз и ушей расстоянии. Благодаря массовому распространению печатных материалов люди, доверяя бумаге свои мысли, догадки, идеи, сомнения и теории, получили возможность общаться со значительно более широким кругом других людей, значительно разнесенных как в географическом пространстве, так и в историческом времени. В частности, печатные книги революционизировали порядок установления, поддержания и расширения со временем мозгосетей, обеспечив однонаправленный поток информации между современниками и людьми из разных поколений. Нейрофизиологический механизм образования таких мозгосетей аналогичен механизму, который мы обсуждали в главе 7. Основное различие заключается в том, что дофамин-зависимое подкрепление ожиданий и ментальные абстракции в мозге читателей конкретной эпохи возникали тогда, когда эти читатели входили в контакт с письменным интеллектуальным наследием, оставленным предыдущими поколениями. Например, когда я пишу этот параграф, я отчетливо ощущаю, как печатные слова Льюиса Мамфорда и других влияют на формирование моих собственных идей и на то, что я пишу. Аналогичным образом каждому настоящему ученому знакомо ощущение интеллектуальной связи с умами людей, живших десятилетия или столетия назад, но идеи которых, благодаря печати, получили бессмертие и продолжают направлять и формировать философские взгляды, идеи и экспериментальные стратегии спустя годы и века после их физической смерти. Это удивительное свойство — способность синхронизироваться, несмотря на большие пространственные и временные расстояния, — является уникальной особенностью человеческого мозга и в этом качестве играет основополагающую роль в процессе рассредоточения энергии для построения новых знаний Истинным творцом всего.

Теперь мы можем завершить этот краткий рассказ об отсчете времени и взглянуть на то, как в истории человечества формировалась концепция пространства. Чтобы оправдать смену темы, я прошу разрешения вовлечь в нашу мозгосеть Мамфорда, к которой я тоже подключен, еще один мощный разум. Я имею в виду Джозефа Кэмпбелла, написавшего следующее: «Пространство и время — „доопытные формы восприятия“, непременные условия, предшествующие любым переживаниям и действиям. Тело и органы чувств знают о пространстве и времени еще до рождения, поскольку это и есть сфера их грядущего бытия. Эти категории существуют не просто „где-то там“, словно далекие планеты; их не требуется познавать рассудком и путем многократных наблюдений. Мы несем законы пространства и времени в самих себе и, следовательно, изначально охватываем умом Вселенную».

В описании экспериментов с Пассажиром и Наблюдателем в главе 7 я кратко перечислил несколько имеющихся в мозге механизмов, предназначенных для определения абсолютного положения индивидуума в пространстве, а также другие нейрофизиологические способы вычисления относительных пространственных координат, таких как расстояние до вознаграждения или между представителями одной социальной группы. За несколько последних десятилетий исследований мозга такие фундаментальные нейронные механизмы были обнаружены у млекопитающих и приматов, но, очевидно, они существовали и у наших предков гоминидов миллионы лет назад. Однако представление о пространстве с точки зрения человеческого мозга очень сильно расширилось с момента появления Homo sapiens. По-видимому, в качестве одного из первых факторов, вызвавших расширение представлений Homo sapiens о пространстве, следует рассматривать миграцию, приведшую наших предков из Африки сначала в Европу, Левант и Азию, а затем и во все другие уголки планеты. Однако исторические записи об этих первых героических экспедициях нашего рода сохранились лишь в виде долгосрочной биологической памяти наших предков, поскольку в то время еще не было изобретено никакого искусственного носителя, пригодного для того, чтобы вести дневник этих древнейших путешествий.

В эпоху верхнего палеолита использование людьми подземных пещер для выражения новообретенной творческой способности также способствовало значительному развитию ментального представления о пространстве, поскольку, по мнению некоторых специалистов, наши предки верили, что подземелья относились к совершенно иному пространственному измерению, встроенному в глубины их собственного разума для обустройства территории для загробной жизни.

Позднее, когда нашим главным вдохновителем стали небеса, человеческое представление о пространстве вышло за пределы поверхности Земли и достигло небесных тел, хотя в те времена никто не представлял себе форму нашей планеты и расположение ее гипотетических границ.

К моменту появления первых постоянных поселений людей в эпоху неолита пространство в виде земельных территорий стало восприниматься как способ установления социальных разграничений между сообществами, а позднее — как способ расширения владений королевств и королей. Территориальная экспансия за счет войн и захвата, а также интенсивное строительство, использование новых знаний придворных инженеров и архитекторов стало для древних цивилизаций способом достижения доминирующего положения над собственным народом и соседними владениями. Пространство стало достоянием — условной валютой, обеспечивавшей социальную, экономическую и государственную власть тем, кто его завоевывал, занимал и перекраивал.

Еще один важный сдвиг произошел тысячи лет спустя, когда пространство впервые начали описывать с помощью математических терминов. Этот невероятный ментальный подвиг был совершен благодаря изобретению геометрии («измерению земли» по-древнегречески) Эвклидом — греческим математиком, жившим в портовом городе Александрии, в Египте, где-то в конце IV и начале III столетия до н. э. Классический многотомный учебник геометрии Эвклида «Элементы», вероятно, созданный под влиянием вавилонских текстов, содержал математическую формулировку пространства, которая считалась единственно верной и возможной на протяжении последующих двенадцати столетий, покуда немецкий математик Георг Фридрих Бернхард Риман из Университета Гёттингена (это Мекка немецких математиков) в середине 1800-х годов не предложил свою версию неевклидовой геометрии. Риманова геометрия, оперирующая многомерными гладкими многообразиями, была