Он не боялся шайб, но испугалась она, заглянув в ванную, когда он умывался после хоккейного матча. Синяки и свежие гематомы покрывали его плечи, руки, грудь. На следующий день она купила все полагающиеся для защиты накладки и щитки, шлем с решеткой. Она уже год работала в универмаге в секции парфюмерии, у нее появились связи в торговле.

Она очень ценила свою работу. Универмаг рядом с домом, не надо тратить время и деньги на дорогу. К тому же к мизерной работе был еще и приработок. Продавщицы из парфюмерии продавали дефицитную косметику постоянным клиенткам дороже. Но самый большой доход они получали от французских духов, разбавляя их дистилированной подкрашенной водой. Одна из продавщиц умела так запечатать флакон после разбавки, что даже самые опытные покупательницы не замечали, что флакон открывали.

За все эти годы у нее не было ни одного романа. На роман нужно время, а она постоянно торопилась. В универмаге в основном работали женщины, и парфюмерию покупали тоже женщины. Романы чаще возникали в секции электротоваров. На обслуживание каждого клиента уходило больше времени, но зато можно было поговорить. Девчонки из секции электротоваров чаще других выходили замуж.

Пока он был маленький, о замужестве она не думала. Но вдруг за одно лето он вытянулся и раздался в плечах. Его заметили тренеры спортивного клуба армии, взяли вначале в юношескую команду клуба, а через год в юношескую сборную страны. На еду стало уходить меньше денег, он неделями жил на спортивной базе, где их непрерывно тренировали и, естественно, кормили.

Теперь вечерами она в одиночестве смотрела мексиканские сериалы и стала подумывать, не попросить ли директрису, чтобы ее перевели в секцию электротоваров. Но директрису внезапно перевели на пенсию и на ее место прислали подполковника в отставке. Это сегодня все подполковники и даже полковники — поджарые и спортивные, жиреть начинают, только становясь генералами, а у их подполковника живот свешивался через ремень, может, поэтому ему и не дали дослужиться до полковника.

Очередь до нее дошла месяца через три. Директор задержался у ее прилавка и как бы между прочим сказал:

— Я вас жду после работы в моем кабинете.

Она ничего не ответила. Это не было отказом. Пусть думает, что она не расслышала или не поняла. Но на следующий день он уже не сказал, а приказал:

— Останьтесь после работы!

Она осталась. Директор очистил мандарин, разломил плитку шоколада, достал из холодильника шампанское. Она немного выпила, от волнения у нее пересохло во рту. После учителя химии у нее не было мужчины. Она боялась забеременеть. Это был ее главный страх.

Директор подталкивал ее к дивану, а она судорожно искала доводы, как бы перенести или хотя бы оттянуть неизбежное. И нашла, как ей показалось, неопровергаемый аргумент. И это было почти правдой.

— Я не могу без презерватива, — сказала она. — У меня сейчас самый опасный цикл.

Она была уверена, что пожилой, женатый и пузатый мужчина не носит с собою презервативы. У его жены наверняка давно климакс.

— Ладно, — сказал директор. — Если нужен презерватив, он будет.

Она еще раз попыталась переубедить директора, что лучше перенести встречу, потому что аптека от универмага — три остановки, а троллейбусы ходят редко, и сейчас должен вернуться сын со спортивной базы, у него нет ключей от квартиры, и он может зайти в магазин. Директор выслушал и приказал:

— Ждать!

Она видела из окна, как бежал директор к троллейбусной остановке, бежал не быстро и не медленно, так бегают солдаты с полной выкладкой, поддерживая автоматы и вещевые мешки. Директор при беге поддерживал свой живот.

Оказалось, что директор, уходя, закрыл кабинет на ключ. Она не решилась выпрыгнуть в окно, хотя и было невысоко — второй этаж, потому что и со второго этажа можно сломать ногу. А прохожие могли подумать, что она воровка, вызвать милицию, не хватало только милиции и обсуждений во всех секциях универмага, как она спасалась от директора.

От близости с директором она запомнила кислый запах дешевых папирос «Беломорканал» и то, что близость продолжалась меньше десяти минут, она смотрела на настенные электронные часы, высчитывая время, потому что боялась опоздать на уборку квартиры. Она подрабатывала уборкой квартир у своих прежних клиенток по прачечной. Как только директор закончил, она быстро оделась и побежала к троллейбусной остановке.

На следующий день директор с нею не поздоровался. По-видимому, он обиделся на ее безразличие. Она испугалась и через несколько дней все-таки решила объяснить ему, что спешила на уборку квартиры. Она боялась увольнения, потому что в универмаг каждый день приходили женщины, чтобы устроиться продавщицами. Особенно упорной была полная крашеная сорокалетняя блондинка, вдова генерала. Директор всегда ее принимал и подолгу беседовал. Блондинка была главной претенденткой. Более опытные продавщицы говорили, что директор возьмет ее обязательно, потому что у военных свои комплексы: каждый лейтенант мечтает наставить рога майору, а каждый подполковник — генералу, пусть и покойному.

Все успокоились, и она тоже, когда блондинку взяли на работу в секцию мужской обуви.

Сын подрастал, и возникали новые проблемы. У него появилась девушка. Когда девушка приходила, она говорила, что идет в театр или к подруге, и уезжала в центр Москвы, ходила по улицам, смотрела на витрины магазинов. У нее болели ноги. Простоять за прилавком восемь часов и проходить по улицам не меньше четырех — это никакие ноги не выдержат.

Она обрадовалась, когда сын сказал, что спортивный клуб решил построить многоквартирный кооперативный дом для хоккеистов, почти в центре, рядом с Белорусским вокзалом. Первый взнос за квартиру надо внести через полгода.

— Значит, будем строить! — сказала она.

У нее были отложено немного денег. В хоккейной команде не только кормили, но и платили за каждый выигранный матч, и даже в долларах, когда команда играла за рубежом.

Она ввела режим жесточайшей экономии. Все деньги, которые получал сын за матчи, она относила в банк. Он привозил из Европы дешевую видеоаппаратуру, которая в Москве стоила в два раза дороже. Через полгода она собрала деньги на первый взнос за двухкомнатную квартиру.

Она стояла на лоджии пятнадцатого этажа, видела Кремль, храм Христа Спасителя и думала, что в этой квартире — все их деньги, даже неприкосновенный запас со сберегательной книжки, сумма, на которую можно было прожить месяц, ни у кого не беря в долг. За квартиру они заплатили только половину стоимости, остальную половину придется выплачивать еще пятнадцать лет, а это еще пятнадцать лет нищеты. К тому же сын поругался с тренером и собирался уходить из команды. Она прошлась по пустым комнатам, закрылась в туалете и поплакала, чтобы не видел сын. Она всегда жила по деньгам, которые могла заработать сама, но заработать так, чтобы выплачивать взносы и платить ежемесячно за две квартиры, она не могла.

А через несколько дней сын сообщил ей, что заключил контракт с хоккейной командой одного из американских университетов, в котором он будет учиться на юриста.