* * *

«Ненавижу холмы, ненавижу леса, ненавижу бегать в тяжелом доспехе, питательная смесь тоже полный отстой, и всех, кто будет мне надоедать, я буду посылать не на три буквы, а в грёбаную Маньчжурию», – зло думала Светлана, огибая очередную возвышенность.

Земли Измайловых

Ну да, признаю, был слегка самонадеян. И дело не в том, что «Люцифер» достаточно лениво и неторопливо перебирал конечностями. В этом был виноват скорее рельеф местности, чем мое победное настроение. Но вот чувства, после моей такой легкой победы, были излишне оптимистичны, и я, мурлыкающий какую-то песню, занимался чем угодно, но не выбором тактики на предстоящий бой. И даже наличие за спиной преследователей, двух «Фениксов» и двух «Кайратов», не особо направляло мысли на истинный путь. Ведь до них было аж два с половиной километра, и других роботов я на радаре пока не видел. Пофигисту во мне казалось, что у нас с «Люцифером» море времени и, пока китаянки догонят, мы успеем раньше встретиться с моей женой, которая сразу покажет всем «Кайратам», что дома в Китае им было бы намного лучше.

Сразу после боя с двумя невезучими соперницами мой робот гордой походкой, а мне представлялось, что после победы она была именно такой, отправился догонять группу Светы. За сорок минут мы проползли, будем называть вещи своими именами, всего три километра, и преследующие нас роботы противника по сравнению с нами просто летели, догоняя с каждой минутой. «Ну да, в отличие от нас они могут прыгать, тогда как мы с «Люцифером» вынуждены тщательно выбирать маршрут», – думал я. Как-то совершенно неосознанно я стал отождествлять себя с моим боевым другом. Английский джентльмен с дьявольскими возможностями и, казалось, с полной неуязвимостью. Я был в полном восторге от него, и где-то в подсознании уже рождалась несколько преждевременная мыслишка, что было бы неплохо переправить его в Нижний Новгород. Рановато, конечно, я предался эйфории, учитывая, что до места, безопасного для мечтаний, было ещё очень далеко.

Сначала появились вертолеты, которые лично я ждал с самого начала нашей сумасшедшей гонки. Вообще вертолеты не совсем однозначная техника в клановых войсках. Их применяют в качестве разведчиков и для оказания огневой поддержки во время финальной зачистки территорий. В самую гущу сражений их не посылают по причине низкой защищенности и высокой смертности среди пилотов. Связаны эти причины все с теми же свойствами защитных артефактов и амулетов – когда они слишком близко друг к другу, начинают высасывать из соседа энергию. Поэтому ставят либо один мощный артефакт, либо два амулета послабее, но те своей силой по совокупности все равно не превысят один артефакт. И если на роботов, за счет размеров, ставят два сильных артефакта, способных своим полем целиком закрыть гигантскую технику, то на вертолеты ставят всего один. То есть как на МПД, и он не намного сильнее используемого штурмовиками. И до сих пор не смогли создать такой артефакт, что смог бы воспроизвести защиту, как у Валькирии, особенно по длительности. И максимальный потолок силового поля такого девайса на летающем аппарате получается немного выше уровня Беты. Но у него нет источника для подпитки, а потому посадить его в ноль можно достаточно быстро. Так что артефакторы всего мира тратят колоссальные ресурсы и время на то, чтобы создать более надежный и длительный по действию защитный артефакт. Генераторы защитного поля – это уже намного серьезнее, особенно стационарные, вот те точно могут поспорить по надежности с любой Валькирией. На тяжелых и сверхтяжелых роботах стоят генераторы попроще, они по надежности и длительности сопоставимы уже с уровнем Альфы.

А теперь об основном оружии «Люцифера». Как и практически на любом сверхтяжелом роботе, у него имеется спаренная шестиствольная плазменная пушка, но не она играет главную роль против ракет и воздушных целей. Самая важная – это правая рука, в которой и находится четырехствольная электромагнитная пушка-рельсотрон. Скорость снаряда, весом всего в сто граммов, достигает ДВЕНАДЦАТИ КИЛОМЕТРОВ В СЕКУНДУ, то есть в сорок раз превышает скорость звука, и это уже космические масштабы. При этом не самая высокая скорострельность, «всего лишь» тысяча шестьсот выстрелов в минуту – у некоторых пулемётов до 6000 выстрелов в минуту, – но темп стрельбы компенсируется очень высокой кинетической энергией сверхскоростного снаряда. И один выстрел по эффективности можно смело приравнивать к паре тысяч пуль, выпущенных из крупнокалиберного пулемета. Дальность стрельбы до ста километров. Понятное дело, что так далеко никто не стреляет – нереально без корректировки попасть в цель на такой дистанции, когда противника не видно.

И вот на расстоянии в четыре километра из-за холма вылетают три винтокрылых красавца, чьё защитное поле, я повторюсь, лишь чуть выше, чем у тяжелого доспеха. Только у тяжелых МПД, к слову, броня-то покруче будет. Они явно летели, прижимаясь к верхушкам деревьев и петляя между холмов, чтобы неожиданно выскочить передо мной. Но что им мешало пустить одного сверху, чтобы он уже вывел остальных точно на меня, не знаю. Возможно, планировали сделать это попозже, а я оказался ближе, чем они рассчитывали. И преследующие меня роботы также могли дать им четкую диспозицию, но то ли связь барахлила, то ли еще какие-то причины – налицо была явная несогласованность действий. Наверное, в любой армии, и неважно какой принадлежности, государственной или частной, всегда было, есть и будет такое неистребимое зло, как бардак. А выигрывает всегда та, в которой, при прочих равных условиях, этого недостатка будет поменьше.

Три вертолета увидели моего робота, мирно прогуливающегося по краю очередного леса и собирающего грибы. Не, ну а чё? Подумаешь, конец июня, может, в Маньчжурии они раньше вылезают. И мне кажется, именно такой вид был у одинокого и грустного робота, потерявшего своих друзей. Но эта идиллическая картина почему-то не привела их в умиление. И вместо того, чтобы вежливо сообщить мне, что я ошибаюсь и здесь грибов нет, а мои друзья далеко, они выпустили сразу все свои ракеты. Их штук сорок полетели в моего «Люцифера» со скоростью пятьсот метров в секунду. Дистанция четыре километра, и целых восемь секунд до столкновения с пламенным китайским приветом, а это почти вечность. А в боевом режиме, когда мозг работает с удвоенной скоростью, за это время можно сделать очень много. Например, выругаться трех-четырехэтажным матом, что я в принципе и сделал, в то время как автоматика робота стала палить из рельсотрона, а искин, просчитав, что сбить пушкой все гостинцы он не успеет, выпустил на перехват наши противоракеты. Последнюю перехватили за двести метров. Почти три десятка успел сбить рельсотрон. Наглядная демонстрация одной из причин, почему роботы сходятся так близко в бою – чтобы противник не успел перехватить ракетный залп. Если бы вертолеты открыли огонь, подлетев ближе, моей защите досталось бы по полной, а генератор точно бы в ноль посадили. И я остался бы с двумя артефактами. Но дальность, с которой был произведен запуск ракет, меня спасла. Правда, это же расстояние почти позволило им ретироваться.

Выполнив свое грязное дело, они тут же полетели обратно, стараясь спрятаться за возвышенность. Но я был очень зол на этих товарищей и махать им платочком вслед точно не собирался. Мгновенно среагировав, я перенёс ураганный огонь из электромагнитной пушки на ближайшего врага. Тысяча шестьсот выстрелов в минуту, со скоростью двенадцать километров в секунду, сбили с него защиту за пять минут. Машина полыхнула в воздухе и пылающим комком рухнула вниз. Второй вертолет почти успел скрыться за холмом, но я его все же срезал в последний момент. Третий гад успел уйти от моего справедливого чувства мести. Были бы поближе, ни один бы не ушел, или если бы местность была более ровная. Но на открытом пространстве они бы ко мне и не сунулись. Я бы их с дистанции в тридцать километров начал вразумлять, отговаривая от таких подвигов. Сволочи – почти все противоракеты израсходовал на нейтрализацию их подлянки.