— Что такое? — спросил он. — Вам действительно надо ехать, Кепль?

— Боюсь, что да! Дело в том, что два раза в год наша фирма посылает несколько сот тысяч стерлингов в Петербург. Мой дядя желает, чтобы я был одним из двух, которым поручено это дело! Вот я и уезжаю!

— Вот как! — заметил Кеннер с напускным равнодушием. — А сколько вас будет при этих деньгах?

— Да двое же, как я уже сказал! — отвечал Кепль, зажигая папиросу и откидываясь назад, чтобы посмотреть вдоль береговой линии в Бордигер. — Да ведь опасности нет!

— Конечно, нет! — проговорил Мессенджер. — Я полагаю, что никто и не знает, когда отправляются деньги!

— Вот именно! У нас отдельный поезд от улицы Фэнчирич до Тильбери, отдельная каюта или судно от Тильбери до Флешинга. А оттуда мы едем прямо до русской границы!

— Кстати, — вмешался Кеннер, — я могу проехать в Лондон после здешней цветочной выставки. Скажите номер вашего дома. Может быть, я буду в ваших краях.

— У меня есть его адрес, — отвечал за Кепля Фишер.

Наступило молчание, прерываемое лишь мелодиями Глюка, переносившимися с одной террасы на другую и терявшимися в шуме болтовни и движений да еще в шепоте морского ветерка.

Погода была очаровательная, и у юношей явилось желание прокатиться на лодке.

— Послушайте, Кеннер, — воскликнул Кепль, — можно нам взять вашу лодку?

— Конечно, — отвечал американец, — мы с Принцем вовсе не хотим никуда ехать!

— Да, — вставил англичанин, — мне надо написать кое-какие письма.

— В таком случае я вам нужен? — с грустью спросил Фишер.

— Нисколько! Идите себе спокойно!

Юноши весело встали из-за стола и отправились под руку по направлению к гавани, где стояла паровая яхта американца «Семирамида». Дорогою Фишер воспользовался случаем, чтобы сделать несколько замечаний об образовании своего друга-патрона.

— Бедняга Мессенджер! — проговорил он. — Воображаю, как он путается в словаре без меня. За всю свою жизнь я не знаю никого, кто бы мог писать так безграмотно! А впрочем, все-таки он славный малый. Для меня он был больше брата на свете, а грамотность еще не самое важное!

Он всегда утешал себя этим размышлением, что и было основанием их дружбы, но сегодня Принц действительно мало нуждался в нем. Он не нуждался в секретаре, так как ему вовсе и не нужно было писать писем. Как только юноши удалились, он отложил газету в сторону и обратился к товарищу.

— Мне хочется выкурить сигару и пройтись по нижней части города. Вам это по дороге?

— Я хотел вам предложить то же самое, — отвечал американец с самым откровенным видом. — Поедемте!

Они сошли с террасы и, обогнув гавань по дороге в Ментону, направились по чудной проезжей дороге, составляющей одну из прелестей Ривьеры. Там, кроме нескольких праздношатаев, возвращавшихся с мыса Мартин, никто не встретился им. Некоторое время царило молчание.

Мессенджер снова заговорил первый.

— Кеннер, — сказал он, вдруг остановись и начав ударять палкою по твердой дороге, — Кеннер, эти деньги ведь можно бы приобрести!

Американец пустил клуб дыма и прямо взглянул своему достойному другу в лицо.

— Вы высказали соображение, которое я уже обдумывал последние десять минут!

Поблизости была скамейка. Друзья сели на нее и продолжали уже свободнее.

— Скажите, — продолжал англичанин, — чем объяснить, что этих двух клерков — иначе их назвать нельзя — посылают дважды или трижды в год в Петербург с несколькими тоннами золота, и никто из наших друзей не попробовал счастья с ними?

— Да очень просто! — усмехнулся Кеннер. — Не предполагаете же вы, что они ходят по всем издателям газет, объявляя: «Вот снова отправляют пятьсот тысяч в Петербург, выслушайте и оповестите об этом». Они это держат в секрете — в этом их спасение!

— Вполне согласен с вами! Но все-таки, согласитесь, рискованно посылать такое громадное количество золота под охраною всего двух юнцов!

— А зачем нужно больше? — спросил Кеннер. — Что ж, вы остановите, что ли, поезд, на котором везут золото?

— Нет. Но предположим, что какой-нибудь умный человек услыхал, что Кепль, Мартингель и К° посылают полмиллиона в Россию, положим, через три месяца. Отчего бы ему не рискнуть заполучить это золото себе?

— Да я же вот повторяю, — проговорил Кеннер, — что деньги отправляются в отдельном вагоне, на отдельном пароходе и снова в вагоне!

— Э, — заметил развязно Мессенджер, — вот именно пароход-то и даст возможность успешно устроить это дельце. Нужно только удалить шкипера судна, а там уже будет легко!

— Ну, и что же из этого выйдет? Что можно сделать с судном, нагруженным деньгами, между Гарви-чем и Шельдой? Право, я думал лучше о вас! Разве вы не знаете, что пакет будет объявлен пропавшим в каждом порту канала и его задержат?

— Постойте, вы все еще не уловили сути дела. Слушайте! Умный человек, про которого я говорил, начнет с того, что уедет отсюда сегодня вечером и последует за этим Сиднеем Кеплем в Лондон. Там он будет с ним часто видеться (наймет квартиру в его доме, если возможно) в течение следующих трех месяцев. Он пустит в ход весь свой ум, чтобы вступить с ним в дружбу, а свободное от этого занятия время употребит на сближение (купленное какой бы то ни было ценою) со шкипером судна, который обыкновенно перевозит деньги. Не надо больших усилий, чтобы вообразить, что у этого человека могут оказаться важные дела в Петербурге в тот самый момент, когда Сидней Кепль поедет со слитками золота. Поэтому не будет ничего удивительного, если он получит позволение ехать в отдельном поезде и на судне. Затем я представляю себе, что у него есть приятель, владеющий паровой яхтой. Если этот друг встретит судно в Северном море, как условлено, то дело становится яснее. Вы следите за мною?

— По самой кратчайшей линии! — отвечал американец с видимым интересом.

— Ну-с, у шкипера есть люди, которые зависят от него. Клерки, если они не подкуплены, получат по