Такова цена, которую она вынуждена платить за романтические взгляды на любовь. Ей хотелось создать новую семью, но на этот раз с человеком, полностью отвечающим ее представлениям о партнерстве в браке. Иногда, анализируя свое поведение, Дрю с ужасом понимала, что на самом деле уклоняется от принятия решения. Вернее, увиливая от активных поисков подходящего мужчины, она уже приняла решение. Фактически, перестав действовать, Дрю подсознательно утратила надежду на чудо и смирилась с одиночеством.

Инициатива Джен с поиском ей жениха через Интернет не имела ни малейших шансов на успех. Дрю в достаточной степени надоели нестерпимо длинные свидания в суши-барах, ирландских пабах и ресторанах с азиатской кухней. Мужчины удивленно смеялись и чувствовали себя не в своей тарелке, когда она увлеченно рассказывала им о своих любимых картинах и фильмах из гарвардского киноархива. Эти мужчины предпочитали жевательную резинку, клали ногу на ногу и в свободное время играли со своими мобильными телефонами…

«Прекрати!» — как обычно, отогнала она неприятные мысли.

Снова взяв лежащую на коленях книгу, Дрю прочла вслух несколько стихотворений. Они были размещены здесь в хронологическом порядке. По мере чтения она заметила, что тон стихов начинает меняться. Сентиментальность осталась, но появились ностальгия, иногда вдумчивая, иногда меланхоличная. Дрю понимала, что это всего лишь перевод, что на русском языке эти стихи звучат по-другому. Благодаря Григорию Солодину поэзия Виктора Ельсина стала доступна ее пониманию. Эта мысль почему-то растрогала Дрю.

В ее представлении работа переводчика была в чем-то сродни ее работе. То же самое одиночество, когда ты предоставлена самой себе и ищешь необходимую информацию в библиотеке или по Интернету. Конечно, Григорий Солодин мог консультироваться с другими людьми, показывать свои переводы в процессе работы над ними, обсуждать то, что получилось, но в любом случае его переводы, сделанные с искренней любовью и тщательностью, оставались творением только его сердца и таланта, сколько бы людей ни подключались к работе над ними. Дрю знала это из собственного опыта. Как и в случае с Григорием Солодиным, ее работа, оставаясь неблагодарной и незаметной для большинства, была в то же время крайне необходимой. Оба они несли людям красоту. Конечно, труд Григория Солодина предполагал настоящий талан, а ей хватало одного лишь терпения, но общими были аккуратность и сосредоточенность, граничащая с переходящей в одержимость любовью.

Размышляя над этим, Дрю почувствовала себя лучше, не так одиноко. Она сидела на диване, скрестив ноги по-турецки, и думала о том, что на свете есть люди, которые находят радость в маленьких, сугубо личных занятиях и тихом существовании, люди, живущие не только происходящими вокруг событиями, но и собственными мыслями. Приверженность к работе и искусству есть проявление глубокой веры в причастность к бытию. Джен, Стефан и Кейт правы, когда говорят, что она слишком занята своими книгами и собственными мыслями. Ну и что! Внутренний мир богаче реальности, он постоянно развивается и полон возможностей, недоступных в материальном мире.

Зима 1951 года. Лунный свет отбрасывал на мостовую огромные, кажущиеся нереально искаженными тени от зданий, что окружали площадь. Нина чувствовала, как они нависают над ней, давят на нее. Дрожа от холода, она шла к зданию Большого театра. Вокруг и внутри театра было полным-полно чекистов. У входа дежурили люди, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками. Хотя Нина была знаменитостью, ее тоже остановили, проверили пропуск, долго рассматривали фотографию и только потом пропустили. Посты находились практически в каждом проходе. Только предъявив пропуск, артисты могли попасть в раздевалку, гримерную, ванную комнату и даже пройти на сцену. Во время представления маленькие корочки пропусков засовывались куда-нибудь под костюм, и балеринам оставалось только надеяться, что во время танца они не выскользнут и не потеряются.

Внутри театра суетились испуганные, взволнованные люди. Кроме театра, Сталин появлялся перед народом только два раза в году: на Красной площади во время первомайской демонстрации и в июле, когда устраивали парад военно-воздушных сил. Раньше Нину волновали и радовали приезды Иосифа Виссарионовича. Танцевать перед отцом народов было великой честью, но сегодня, накладывая грим и собирая волосы в пучок, Нина думала не о Сталине, а о Вере и Герше. Она старалась отогнать тревожные мысли, сосредоточиться перед выступлением, но не могла…

Давали «Дон Кихота». На Нине красовался яркий испанский костюм Китри. Украшенная красными оборками юбка колыхалась в безумном танце, пока она спешила в репетиционную.

Надо разогреться. Рука на перекладине, нога взлетает вверх и вниз, вперед и назад. Надо разогреть мышцы бедер. Глубокий, спокойный вдох… выдох… Сегодня отец народов впервые увидит, как она танцует ведущую партию. От нее потребуются полная сосредоточенность и совершенство каждого движения.

Открылась дверь, и в репетиционную впорхнула Полина в костюме уличной танцовщицы. В руках она сжимала пропуск. На ногах гамаши: Полина последнее время постоянно жаловалась на тендинит[35].

— Они всюду.

Сквозь маленькое квадратное окошко в двери Нина видела нахмуренное лицо чекиста. Во время посещений театра Сталиным эти люди, переодетые швейцарами или в гражданской одежде, рассеивались по всему зрительному залу. Даже в оркестровой яме сидело несколько человек.

— Я и не знала, что ты танцуешь сегодня, — сказала Нина.

— Я заменяю Веру. У нее болит ахиллово сухожилие… Я так нервничаю!

Репетиционную наполнил приторный запах Полининых духов. Девушка размяла сначала одну ногу, затем вторую. Приподнялась на носках.

— Ты, думаю, слышала, что учудил ее… возлюбленный? — несколько напряженным голосом спросила Полина.

Было ясно, что она пришла сюда ради того, чтобы задать Нине этот вопрос.

— У него, должно быть, не было другого выхода, — сказала Нина, в качестве разминки качая головой слева направо. — Я так думаю.

Накануне Виктор рассказал ей, что Герш женится на Зое.

— Он ее не любит… Зою, — добавила Нина. — Ему нужна ее помощь, защита. Понятно?

— Нет.

— Она член партии. На хорошем счету. Зоя сказала, что попробует ему помочь, когда стихнет кампания борьбы с космополитами.

— Она серьезно такое сказала?

— Герш рассказал Виктору, что Зоя пришла к нему и предложила брак и помощь.

— Так это Зоя сделала ему предложение? — Глаза Полины округлились от удивления. — Эта женщина ни перед чем не остановится. — Она охнула и сокрушенно покачала головой с таким видом, словно лично знает Зою. — Она сделает все, чтобы только заполучить Герша.

«С чего бы Зое так поступать, если дела у Герша на самом деле настолько плохи? — подумала Нина. — Или она надеется, что в случае чего ее партийность послужит надежной защитой? Вот Вера, решись она выйти замуж за космополита, многим бы рисковала».