Таким образом, мы можем легко себе представить, что в течение целых тысячелетий изолированность Индии была полной; и действительно, туземцы говорили Александру Великому, когда он появился среди них, что к ним никогда никто не вторгался.

Однако изолированности этой наступил конец. Индия все-таки не остров, у нее есть одно уязвимое место – место, где можно проникнуть через горный кряж. Из Персии и из Центральной Азии в нее можно вторгнуться через Афганистан. И потому вся история иноземных сношений Индии до времен Васко да Гамы (1498) сосредоточивается в Афганистане. Мы можем насчитать целых восемь великих нашествий по этому пути.

Первое нашествие было самым достопамятным, но истории его не сохранилось. Арийская раса должна была вступить этой областью, или, быть может, она получила в ней свое начало. Современные афганцы – по языку арийцы, а соответствие некоторых сюжетов персидской Зенд-Авесты и Вед Индии ведет к предположению, что первоначальная арийская родина расы, говорящей на санскритском языке, находилась где-нибудь на границе Индии и Персии.

Следующим было знаменитое в истории вторжение Александра Великого, впервые открывшее дверь Индии западному миру. Однако оно не сопровождалось прочными последствиями; греко-бактрийское царство, поддерживавшее некоторое время сношения с Индией, исчезло во втором веке до Р. Х.

Третье вторжение почти так же ускользает от истории, как и первое. Это так называемое вторжение скифов или, точнее, ряд вторжений скифов в первые века после Р. Х. Хотя для изучающих санскритскую литературу оно представляет громадное значение, но нам нет надобности останавливаться на нем.

Затем следует нашествие Махмуда из Газии в 1001 году по Р. Х. Это – одно из самых важных вторжений, так как оно сразу положило конец изолированности и независимости Индии; его можно назвать открытием Индии для остального мира. Махмуд был для Индии вместе и Колумбом, и Кортесом. Начиная с его времени иноплеменное владычество не прекращается, и путь в Индию через Хайберский проход делается торной дорогой для ряда авантюристов.

Во многих отношениях Махмуда можно считать предтечей Великих Моголов. Он сидит на маленьком престоле в Афганистане и неудержимо стремится к завоеванию Индии, побуждаемый своей мусульманской верой и соблазняемый близостью алтарей идолопоклонников. Во всех этих отношениях он походит на Бабера.

Пятым было нашествие Тамерлана в 1398 году. Оно было очень опустошительным, но и само по себе не лишено значения, которое, однако, нам легче будет понять, когда мы будем в состоянии сравнить его с седьмым и восьмым вторжениями.

Затем следует нашествие Бабера в 1524 году и основание могольской империи. Он и его преемники дополнили начатое Махмудом. Империя Моголов походила на предшествовавшие ей мусульманские империи, но была крепче и прочнее их.

Седьмое и восьмое вторжения походят на опустошительный набег Тамерлана. Первое из них было предпринято Надир-шахом, тираном, овладевшим персидским престолом по прекращении династии Софи; оно произошло в 1739 году, когда империя Могола уже пришла в полный упадок. Второе было произведено в 1760 году Ахмедом-шахом-Абдали, главой империи Дурани, главной квартирой которой был Афганистан.

Таковы были важнейшие нашествия, которым подвергалась Индия. Обзор их показывает, что, имея со стороны суши только один уязвимый пункт, Индия в этом пункте уязвима очень легко. Долгое время, по-видимому, этот путь в нее оставался неоткрытым, но зато со времени Махмуда из Газни Индия сразу делается крайне доступной для вторжений, и с этого времени вся ее история определяется вторжениями. Она обнаружила очень мало способности к сопротивлению. Историю Индии до завоевания англичанами можно суммировать так: прежде всего она состоит из двух великих мусульманских завоеваний и сильной индусской реакции против мусульманского правления – реакции, принявшей форму мараттской конфедерации; оба завоевания были сделаны из Афганистана; далее идет последовательное разрушение обеих магометанских держав и полное унижение мараттской державы; вызывается все это тремя другими вторжениями тоже из Афганистана.

Чтобы это было понятнее, я попрошу вас прежде рассмотреть падение империи Могола, то есть второй по времени великой мусульманской державы. Конечной причиной падения была, вероятно, неразумная попытка Аурунгзеба расширить свои владения присоединением Декана, потому-то империя начала явно клониться к упадку сейчас по смерти Аурунгзеба; однако решительный, смертельный удар, обративший больного в умирающего, был нанесен империи опустошительным нашествием Надир-шаха, пришедшего через Афганистан в 1739 году. Он ограбил Дели и так хорошо обчистил всю казну, что империя Могола уже более не могла оправиться. Точно таким же образом и мараттская держава в тот самый момент, когда она, по-видимому, собиралась объединить всю Индию, была сокрушена спустившимся с Афганистана Ахмедом-шах-Абдали в 1761 году, в роковой битве при Панипуте,[147]в которой, говорят, пало 200 000 человек; в это время англичане уже начинали овладевать Бенгалией. Мне думается, что ту же роль, как эти два нашествия, оказавшиеся роковыми для моголов и мараттов, в исходе четырнадцатого века сыграло вторжение Тамерлана, сокрушив более раннюю мусульманскую державу, достигшую как раз перед тем, при Могаммеде Тоглаке, своего наибольшего расширения.

Махмуд из Газни открыл Индию для вторжения с севера, Васко да Гама открыл ее для морского вторжения из Европы. Последний подвиг, хотя этого не было видно в то время, был более замечателен, чем первый; Махмуд установил связь только между Индией и мусульманским миром западной и центральной Азии, тогда как Васко да Гама, впервые после Александра Великого, соединил Индию с Европой, и на этот раз с Европой уже христианской и цивилизованной. В то время это не могло быть понято, ибо Махмуд явился в образе завоевателя, а Васко да Гама – скромного мореплавателя. Его открытие в течение долгого времени оставалось без политических результатов. Тогда начался век, который я называю испанско-португальским веком колониальной истории: в течение почти всего шестнадцатого столетия весь вновь открытый океанический мир находился в руках двух наций, и азиатская половина его – почти исключительно в руках португальцев. Только в последние годы этого столетия и голландцам удалось заявить о себе. Что касается англичан, то начало семнадцатого столетия застало их боязливыми, мелкими торговцами, подрывавшими монополию Голландии в Индии.

Выше я объяснил, как в конце семнадцатого века Англия и Франция начали занимать в колониальном мире то положение, которое в шестнадцатом веке принадлежало Испании и Португалии, и как все восемнадцатое столетие было наполнено борьбой этих двух наций из-за первенства. В 1748 году борьба эта вспыхивает в Индии, и Дюпле уже ясно видит, что это – не чисто торговая, а политическая борьба и что наградой победителю будет служить ни больше ни меньше, как обладание индийской империей. Это был важный поворотный пункт в истории индийских иноземных сношений. До сих пор Индия была соединена с внешним миром только через посредство Афганистана, теперь она соединена с ним, кроме того, морем.