Вася смотрел поверх волнующейся и увеличивающейся группы сочувствующих и непричастных. Он зрел и взрослел с каждой минутой.

В машине, в травмпункт мы ехали вчетвером. Я с водителем в кабине. Василий и Маришка в салоне. Притихшая, озадаченная, ошеломленная громадой перемен девушка и будущий популярный писатель-романист.

* * *

Пациент ловил коленями брошенную ему игривой женой чугунную статуэтку Дон Кихота. Поймал. Диагноз: «Ржавая пика в яйце пациента» был хитом смены.

* * *

Сказ про то как вытаскивали даму из машины. После бурного секса. Вывих тазобедренного сустава и ущемление седалищного нерва в дополнение к мультиоргазму пациентку совсем не радовали. О чем дама шумно и цветисто сообщала. Особенно трогали комментарии к качеству продукции отечественного автопрома и совершенству сексуального партнера. Аппарат стоял, стыдливо зажмурившись и прикидываясь случайным металлоломом. Партнер шипел сквозь зубы разное, пытаясь высвободить зажатую в просторах автомобиля ногу, руку и голову.

Весна щедро пригрела кроликовые шапки. Граждане познали сезонную любовь и захотели ядерного секса. Страсть затуманила мозги и нашим гуманоидам, и кинулись они совокупляться в легковой машинке, для этого не предназначенной. Поначалу все шло хорошо и весело. До той поры, пока не захотелось поменять позу и расширить горизонты ощущений. Расширили. Забыв о габаритах и конструкционных особенностях «жигулей». Это на «диванах» американских шоссейных лайнеров можно было принимать эротические позы без риска порвать нужное сухожилие или выбить партнеру ребро. В 21-й «Волге», рассказывают ветераны, тоже было условно комфортно. Но вот в «шестерке»…

Оргазм перешел в спазм и судороги незнакомых ранее скелетных мышц. При попытке самостоятельно размотать декоративную эротическую икебану, бьющийся, аки окунь на льду, мужчина испытал приступ клаустрофобии (боязнь замкнутых пространств) и начал делать анатомически неправильные движения. Самодеятельность закончилась вывихом левого тазобедренного сустава и ущемлением левого же седалищного нерва у фемины. Фемина кустодиевских форм познала глубину нейронной боли. О чем во весь голос сообщала всем желающим. В начале окружающие не совсем разобрались в ситуации и искренне пытались разглядеть картинку в запотевших во всех окнах, мотающейся на жидких колесах, машинке. Разглядев, некоторое время беззлобно смеялись и давали ненужные советы. Потом кто-то испытал приступ извечной русской тоски и жалости и все-таки позвал специалистов по распутыванию.

Повторяю, на улице была весна. Солнышко, птички-чирикалки, мороженые сопли. Нормальная сибирская оттепель, –5 без ветра. Приоткрыв двери у машины, мы убедились, что вызвали нас не напрасно и что без нашей помощи дорогим товарищам в этой машине остается только жить-поживать да детей наживать. Любая попытка потянуть за случайную конечность вызывала взрыв воплей возмущения и затейливых матов на тему секса на природе. Наконец, чуток разобравшись в многомерной топографии скрученных тел, мы вывернули из лабиринта мужчинку. Тот, торопливо натянув бельишко, начал давать толковые советы.

Мы конечно могли бы и подождать, но вот застрявшая барышня начала мерзнуть и дрожать. Вправлять вывихнутый тазобедренный сустав в присутствии ущемленного седалищного нерва не учат даже при полевых допросах диверсантов. А тут пациентка еще и в эротической позе рака-отшельника внутри машинки. Ни подползти, ни уколоть! Но вынуть-то как-то даму надо! Постепенно наступал кризис воображения: предложения «отпилить ногу», «поджечь машину – сама выскочит», «рвануть за все, что торчит» – не нашли понимания у пациентки. О чем она трубным гласом немедленно сообщила. Занимательная идея: «Раскурочить крышу или вообще вырвать ей стойку домкратом» – спровоцировало нехорошую бледность на лице и временную импотенцию владельца автомобиля.

Вопрос решился героическими действиями санитара Лёшки, который подкрался злобным ниндзя и нахлобучил несчастной женщине маску от наркозного аппарата. Струя закиси азота почти мгновенно одолела бурнодышаший организм, сменив страшные генитальные проклятия на застенчивое хихиканье. Мы ждали этого момента, реализуя свой коварный план. Тётеньку аккуратно выдернули из автомобиля, сохранив «ракообразную» позу и перенесли в карету скорой помощи.

Охальники из окруживших место действий зрителей успели прокомментировать наши манипуляции. «Кудыть её скоряки то потащили? Доедать понесли!.. А-а-а…»

Вывих бедра оказался неполным и потому наши транспортные маневры с пациенткой в рауш-наркозе чудесным способом помогли самостоятельному вправлению сустава. Ущемленному седалищному нерву, правда, это не сильно помогло. Грыз тёткину полужопицу как надо! Потому, щедро поделившись с пациенткой всякими вкусными анальгетиками, мы отвезли ее в неврологическое отделение горбольницы. Обстоятельства получения ущемления вызвали нездоровый ажиотаж и завистливое уважение персонала приемного покоя, а также безотлагательную госпитализацию. «Боевая травма», чего уж там! Провожали хором санитарок и барабанной дробью на стерилизационных биксах.

* * *

Гоша-сапожник – удивительный городской персонаж. Я столкнулся с ним на банальном вызове скорой по поводу гипертонического криза у взрослого пациента. Стандартный вызов в среднестатистическую многоэтажку. Хорошо хоть не на последний этаж. Открыли. Принюхался. Вошел. Пахло странно, но об этом позже. Оценив аккуратные половички и чистоту полов, снял ботинки, накинув предложенные тапочки, и прошел в комнату.

Женщина лет пятидесяти с блеклым, уставшим лицом встречала, сидя у стола с расползающейся грудой больничных выписок и тарелочкой для пустых ампул. Опережая мои вопросы, привычно сообщила всю необходимую информацию для карточки. И пододвинулась ближе, для измерения АД. Хлюпая грушей, отловил искомые пределы артериального давления и неожиданно встретился взглядом с совершенно удивительными глазами. Синими, прозрачными, широко открытыми. Сияющими от абсолютного незамутненного счастья. Мужчина неопределенного возраста в поношенной домашней одежде стоял в дверном проеме, ведущим в прихожую, и прижимал к своей груди… мои ботинки! Оценив степень моего изумления, он широко улыбнулся и, подергивая клочковатой бородёнкой, забормотал что-то, совершенно невнятное.

– Это мой сын Гоша, доктор. Он слабоумный от рождения. Не обращайте на него внимания. Он совершенно безобиден.

– А-а-а… да я как бы… вот только он мои ботинки зачем взял? Он же перепачкается! Да и вообще как-то…

– Доктор, не волнуйтесь. Вы у нас первый раз, потому еще с ним не знакомы. Единственное, что его интересует – это обувь. С детства. Он с ней играет. Причем когда-то его научили обувь чистить. И это для него наивысшее удовольствие и развлечение. Особенно если это обувь незнакомого человека. Не беспокойтесь, все будет хорошо…

Женщина устало прикрыла глаза и протянула мне для внутривенной инъекции руку…

Лекарства подействовали, давление снизилось, самочувствие улучшилось. Пора ехать. В прихожей на чистом коврике стояли мои ботинки. Их сияние затмевало сияние улыбки, сидящего на корточках Гоши. Состояние «зеркала»! Такого качества поверхности обувной кожи не сможет добиться даже злобный старшина в роте кремлевского караула. Может быть Гоша и родился идиотом, но в чистке обуви он был непревзойденным гением.