«Но однажды на исходе субботы, до окончания трехлетнего срока, — повествует Агнон, велел Бешт запрягать и сказал тому юноше тоже садиться в повозку.

И еще до полуночи подъехали они к одной корчме и крикнули корчмаря спросить, нет ли у него отдельной комнаты для Бешта. Тот предоставил им отдельную комнату.

Юноша же вошел в общий зал и, стоя возле стола, тихонько напевал красивую мелодию. Увидел его один необрезанный, и понравился ему юноша. Сказал необрезанный корчмарю: „Просьба у меня к тебе, пусть этот мальчик поет, а я спляшу и закажу водки для всех необрезанных в корчме, потому что охота мне сплясать“.

Сказал корчмарь юноше: „Пожалуйста, спой, от тебя не убудет, а мне сделаешь одолжение, ибо необрезанный закажет много водки и я заработаю благодаря тебе“.

Сказал юноша: „Если мой дед даст согласие, то я спою“.

Пошел кочмарь к Бешту и попросил того, чтобы разрешил юноше петь. Согласился Бешт.

Корчмарь велел юноше влезть на стол.

Спросил необрезанный юношу: „Как твое имя?“ Сказал ему: „Мошке мое имя“. Завел юноша красивый напев, а необрезанный пошел в пляс и стал кричать: „Ты Мошке, а я Иван“. И много заказал водки, не обойдя никого из необрезанных, что были там. И плясал необрезанный с час и боле. Потом велел Бешт слуге своему запрячь повозку, и вернулись они домой. Приехали домой, а юноша возвратился к отцу.

Прошло время, и юноша женился и стал крупным купцом. Однажды был он в дороге. Напали на него разбойники, забрали все, что было при нем, и хотели его убить. Стал он умолять их пощадить его. Отвечали ему: „Мы отведем тебя к нашему атаману, а уж он сделает с тобой, что пожелает“.

Привели его к атаману разбойников. Узнал его атаман и сказал ему: „Не ты ли будешь Мошке?“ Отвечал ему: „Так“. Сказал ему: „Узнаешь ты меня?“ Сказал ему: „Нет“.

Сказал ему: „Неужели ты позабыл, как ты пел передо мной, а я плясал?“.

Отвечал ему: „Истинно так, ты плясал и кричал: „Ты Мошке, а я Иван“. Теперь ты мне напомнил“.

Сказал ему разбойник: „Твое счастье, что мои люди тебя не убили и ты попал ко мне“. И тотчас вернул ему деньги, и, богато одарив его, велел разбойникам сопровождать его в пути. И те сопровождали его, пока он благополучно не вернулся домой».

Понятно, что о степени достоверности этих историй можно спорить до хрипоты, но вместе они опять создают некую «критическую массу», заставляющую задуматься о том, что за многими из них стоят вполне реальные события.

* * *

Необычайно хорошо известно и предсказание Бешта по поводу «державцев»[162] — братьев Шмуэля и Гедальи Ицковичей, главных арендаторов почти всех обширных белорусских поместий графа Радзивилла, которое во всех хасидских источниках подается как сбывшееся с удивительной точностью, хотя на самом деле это не совсем так, а может, и совсем не так.

Братья Ицковичи были поистине «державцами» — пожалуй, самыми крупными экономическими фигурами Речи Посполита своего времени. Они финансировали польскую аристократию, имели огромные привилегии по-сравнению со своими конкурентами-христианами, вели торговые дела не только в Польше, но и в России, Австрии, Пруссии, и их роль в экономике Восточной Европы того времени поистине трудно переоценить. Но вместе с тем Ицковичи были известны своим крутым нравом, и от их притеснений в равной степени страдали как неевреи, так и евреи.

Главная резиденция «державцев» с 1733 года была в Слуцке[163], и когда Шмуэль Ицкович отстроил себе в городе новый огромный дом, его жена Тувеле захотела пригласить Бешта, чтобы тот проверил нет ли в доме какой-либо чертовщины, и очистил бы дом от нее. Причем, судя по всему, у Тувеле были причины для таких опасений.

Бешт принял приглашение, и явился в Слуцк, в котором на тот момент у него почти не было сторонников. Более того — многие жители встретили сообщение о его приезде откровенно враждебно. Эта враждебность многократно усилилась после того, как Бешт сказал, что не станет есть ничего мясного, пока не проверит нож местного резника, чтобы удостовериться в кошерности забоя.

«Да кто он вообще такой, чтобы высказывать подобные сомнения здесь, в Слуцке, где живут куда более великие знатоки Закона, чем он?!» — возмущались местные евреи. Но резник не осмел ослушаться приказа супруги державца, и явился к Бешту с ножом.

Когда же перед минхой Бешт собрался осмотреть новый дом, за ним потянулась толпа зевак. Несколько раз во время обхода особняка Бешт останавливался, пристально вглядывался в пустоту, словно что-то там видел, а потом вдруг начинал с кем-то невидимым переругиваться. Евреи Слуцка наотрез отказывались верить, что Бешт может вот так запросто общаться с нечистью, тем более, что никаких явных доказательств тому не было. Все происходящее они восприняли как спектакль с целью их одурачить, а самого Бешта — как очередного бессовестного афериста.

Возмущение стало еще большим, когда во время минхи стало ясно, что Бешт молится по молитвеннику Ари, и тем самым нарушает общий строй молитвы.

Стоит ли удивляться, что тем же вечером горожане поспешили к р. Шмуэлю Ицковичу с предложением гнать Бешта взашей из города. Но, во-первых, официально Бешт был его гостем, а во-вторых, он знал, как благоговеет перед ним супруга, и сказал, что сначала было бы неплохо его разоблачить, так нельзя же изгонять его без всякой причины.

Ночью, в супружеской спальне, р. Шмуэль сказал жене, что придумал способ проверить, действительно ли Бешт является таким чудотворцем и провидцем, как представляется, или же просто пускает пыль в глаза.

Через некоторое время в дом постучал слуга Бешта, и сказал, что тот хочет немедленно ее видеть. Несмотря на то, что час стоял очень поздний, и р. Шмуэль всячески пытался отговорить супругу от встречи с Бештом, Тувеле поднялась с кровати, оделась и пошла.

«Слышал я, что твой дурень-муж хочет меня испытать», — сказал Бешт Тувеле, и лучшего доказательства его способности провидеть тайное, ей было не нужно.

Опасаясь, что Бешт в гневе может навредить мужу и всей семье, она стала умолять его этого не делать. Вернувшись домой, Тувеле рассказала о случившемся мужу, и тот вроде бы тоже испугался, признал силу Бешта, и наутро устроил пир в его честь. Узнав за столом, что Бешт собирается совершить паломничество в Святую Землю, тот спросил, каким путем Бешт туда собирается попасть, сколько ему нужно на расходы,