готов ко всем видам игр, как в одиночку, так и с другими детьми. Если сон содержит слишком много разрушений, серьезную угрозу неприкосновенным объектам, или если в нем наступает хаос, ребенок пробуждается от крика. Здесь мать играет свою роль, оказавшись рядом и помогая малышу очнуться от кошмара, чтобы внешняя реальность в очередной раз могла оказать свое успокаивающее действие. Этот процесс пробуждения может занять у ребенка около получаса. Сам по себе кошмар, как ни странно, способен оказаться хорошим опытом.

Здесь я должен провести четкое различие между снами и снами наяву. Связывание фантазий во время бодрствования – не то, о чем я говорю. Важное отличие снов от снов наяву заключается в том, что ребенок спит и его можно разбудить. Сон может быть забыт, но он снился, и это важно (существует также реалистичный сон, перетекающий в бодрствование, но это совсем другая история).

Я уже говорил об игре, основанной на фантазии и источнике всего того, о чем можно помечтать, и более глубоких и даже самых глубоких слоев бессознательного. Легко заметить, какую важную роль в здоровом развитии играет принятие ребенком символов. Одна вещь означает другую, и следствием этого является огромное избавление от грубых, неуклюжих конфликтов, являющихся частью абсолютной истины.

Неловкая ситуация, когда ребенок нежно любит мать и хочет ее «съесть» либо одновременно любит и ненавидит отца, не может перенести ненависть или любовь на дядю либо хочет избавиться от нового члена семьи, не умея понятным образом выразить это чувство. Такие дети есть, и они просто страдают.

Однако обычно принятие символов начинается рано и дает ребенку пространство для получения жизненного опыта. Например, когда младенцы в самом начале жизни выбирают себе какой-то особый интимный предмет, он обозначает и их, и мать. Он также является символом единения, как большой палец во рту младенца, и этот символ сам по себе может быть атакован, а также оценен выше всех последующих приобретений.

Игра, основанная на принятии символов, имеет безграничные возможности. Она позволяет ребенку испытать все, что можно обнаружить в его личной внутренней психической реальности, являющейся основой растущего чувства идентичности. В нем будет присутствовать как агрессия, так и любовь.

В созревающей личности ребенка появляется еще одна альтернатива уничтожению, причем очень важная. Это созидание. При благоприятных условиях окружающей среды стремление к созиданию связано с принятием на себя ребенком личной ответственности за деструктивную сторону его натуры. Самым важным признаком здоровья малыша является появление и сохранение созидательной игры. Она нечто, что не может быть привито еще в большей степени, чем в случае с доверием. Со временем она появляется в виде результата совокупности жизненного опыта ребенка в обеспеченной родителями обстановке.

Данную связь между агрессией и созиданием можно проверить, отказав ребенку (да и взрослому) в возможности сделать что-то для родных и близких или в шансе «внести свой вклад», поучаствовать в удовлетворении потребностей семьи. Под «внесением своего вклада» я подразумеваю сделать что-то ради удовольствия или чтобы быть похожим на кого-то, но в то же время обнаружить, что это порадует маму. Это словно «найти свою нишу». Ребенок принимает участие, делая вид, что кормит младенца, заправляет постель, пылесосит пол или печет пироги, – причем условием удовлетворения от участия является то, что видимость его деятельности воспринимается кем-то серьезно. Если над ним смеются, участие становится простым имитированием, и он испытывает чувство физического бессилия и бесполезности. В этот момент у ребенка может легко произойти вспышка откровенной агрессии или деструктивности.

Помимо экспериментов, такое положение вещей может возникнуть в обычной жизни, потому что никто не понимает, что ребенку необходимо отдавать больше, чем получать.

Можно увидеть, что активность здорового младенца характеризуется естественными движениями и стремлением наталкиваться на предметы и что младенец постепенно начинает использовать их наряду с криками и брызганием слюной, а также выделением мочи и фекалий для выражения гнева, ненависти и мести. Ребенок приходит к любви и ненависти одновременно и принимает противоречие. Одним из наиболее важных примеров объединения агрессии с любовью является потребность кусаться, возникающая примерно с пяти месяцев. В конце концов это становится частью удовольствия, связанного с едой всех видов. Однако изначально тело матери – хороший объект, который интересно кусать и который порождает мысль кусаться. Таким образом, пища воспринимается как символ тела матери, отца или любого другого любимого человека.

Все это очень сложно, и младенцу, а затем и ребенку требуется много времени, чтобы справиться с агрессивными мыслями и возбуждением и уметь их контролировать, не теряя способности быть агрессивным в подходящие моменты, будь то ненависть или любовь.

Оскар Уайльд заметил: «Каждый человек убивает то, что любит». То есть любя, мы должны ожидать боли. Воспитывая детей, мы видим, что они склонны любить вещи, причиняющие им боль. Причинение боли в значительной степени является частью детской жизни, и вопрос в том, каким образом ваш ребенок найдет способ использовать эти агрессивные силы для жизни, любви, игры и (в конечном итоге) работы.

И это еще не все. Остается вопрос: где же находится исток возникновения агрессии? Мы видели, что в развитии новорожденного присутствуют первые естественные движения и крики, которые могут быть ему приятны, но не имеют явно агрессивного значения, потому что младенец еще не организован должным образом как личность. Однако мы хотим знать, каким образом, возможно довольно рано, младенец разрушает мир. Это имеет жизненно важное значение, потому что именно такой остаток инфантильного, «неиспользованного» уничтожения может на самом деле разрушить мир, в котором мы живем и любим. Благодаря детскому волшебству мир может быть уничтожен в мгновение ока и воссоздан следующим взмахом его ресниц и новым этапом потребности. Оружие массового поражения придает волшебству ребенка реальность, прямо противоположную волшебной.

Подавляющее большинство младенцев на самых ранних этапах жизни получают достаточно хороший уход, поэтому достигают определенной степени интеграции личности, и опасность массового прорыва совершенно неразумной деструктивности представляется маловероятной. В целях профилактики наиболее важным для нас представляется осознание той роли, которую родители играют, чтобы облегчить процессы созревания каждого ребенка. Особенно важно научиться оценивать роль, которую играет мать в самом начале жизни ребенка, когда их отношения меняются с чисто физического контакта на тот, в котором ребенок соответствует отношению матери, то есть начинает обогащаться эмоциональными факторами.

Но остается вопрос: известен ли нам источник этой силы, присущей людям с рождения и лежащей в основе деструктивной деятельности или ее эквивалента в страданиях из-за самоконтроля? За всем этим стоит волшебное уничтожение. Оно нормально для младенцев на самых ранних этапах их развития и идет рука об руку