– Скажите, пожалуйста, а хозяин дома случаем не из Озарана?

– Бывший владелец поместья был подданным Озарана, – опустив поднос на столик, слуга выставляет тарелки на столешницу.

– И что с ним стало?

Рука лакея вздрагивает, серебряный колпак звонко ударяется о блюдо. Мужчина выдавливает улыбку:

– Простите мою неловкость. Бывший владелец был вынужден срочно нас покинуть.

Звучит-то как двусмысленно. Особенно после дрогнувшей руки.

Выставив все блюда, чайник и чашку, лакей кланяется:

– Если леди что-нибудь понадобится, достаточно потянуть за ту ленту, – он указывает на голубую с серебром ленту, едва заметную между роскошных панно с узорами. – И кто-нибудь из слуг явится на ваш зов.

Он оставляет меня наедине с долгожданным ужином, только… аппетита почему-то нет. Хочется рвануть подальше от этого места.

Выглядываю на улицу: чёрными тенями скользят по дорожкам громадные звери. Если их не нарочно выгуливают в поле обзора моего окна, то в окружающем особняк парке их намного больше дюжины.

***

Жажда движения, поселившаяся в теле после затянувшейся поездки, долго мешает уснуть, но утром я поднимаюсь бодрая.

В свете блеклых утренних лучей сказочная зимняя обстановка серебряно-голубой спальни ещё сильнее напоминает об Озаране и…

Прочь опасные мысли!

Как принесли в спальню и положили на кресло брючный костюм, я не слышала. Он намекает на тренировку. И чтобы меня не вытащили силой, лучше встать и одеться самой.

Благо в перламутровую ванную подведён водопровод, и я быстро и с комфортом привожу себя в порядок, одеваюсь.

Только ступаю в коридор, по всему особняку разносится душераздирающий крик. Кажется, он доносится из комнаты возле лестницы.

Стихнув, крик сменяется руганью Огемара:

– Осторожней! И ровнее, ровнее!!!

Похоже, ему руку назад приделывают. Даже жаль, что так быстро: не успел он наказание прочувствовать. Не решил бы снова что-нибудь сотворить.

«Выходи на крыльцо», – раздаётся в мыслях голос отца.

О, неужели меня начали считать за человека и теперь приглашают, а не тащат, словно марионетку?

«Пока ты делаешь то, что нужно, у меня нет причин принуждать тебя ментально».

«Шариться в моей голове у тебя тоже причин нет, я пай-девочка».

«Ты пыталась сбежать. Вчера. Доверия ещё не заслужила».

На улице солнечно.

Отец не запечатался в сюртук, по-домашнему ожидая меня в свободной рубашке и жилетке. Вдоль обтянутого тёмными брюками бедра свисает чуть изогнутый клинок, а чехол с моей неожиданно молчаливой косой стоит возле двери.

Жуткие твари сидят в тени кустов, и снова кажется, что они не дышат.

– Что это за животные?

– Вестники Бездны, – взгляд отца теплеет. – Наши могучие союзники.

– Мы возьмём их в Академию?

– Разумеется. Мы не расходный материал, чтобы бросать нас в бой без хорошей поддержки.

Хоть это утешает.

– Идём, – отец осторожно подхватывает чехол с косой. – Время ещё есть, но всегда нужно помнить, что обстоятельства могут измениться.

Позади роскошного особняка расположен «город» из фигурно остриженных кустов. Смысл этой замысловатой композиции проясняется, когда мы минуем несколько поворотов лабиринта «улиц»: в центре вырыт большой амфитеатр наподобие тех, в которых мне приходилось тренироваться ранее.

Отец сообщает:

– Сначала бег, потом завтрак, потом – работа с оружием.

– Тогда зачем ты принёс косу сюда?

– Вы связаны, так будет лучше. Вперёд, – он усмехается. – Тебе же нравится всё делать самостаятельно и нравится бегать – так беги, Витория. Беги изо всех сил.

Он указывает на каменную лестницу ко дну амфитеатра.

Папаша определённо прав: если представлять, что убегаю от него и его безумной компании, бежать легче.

***

Приняв после пробежки душ, одеваться не спешу и… Отражение в зеркале изумляет. Я и раньше на фигуру не жаловалась, а сейчас… ё-моё, да меня можно в рекламу спортзала приглашать. Мышцы такие аккуратные, добавляющие контурам тела изящества. Самое то в шортах коротких и маечке ходить. Но местные платья всё скроют, да и красоту некому оценить… Саран… Нет! Выбросить из головы срочно-срочно!

Закончив с вытиранием, надеваю новый брючный костюм. Даже предстоящий завтрак с отцом не слишком печалит.

Но, к сожалению, в светлой столовой ждёт не только он, но и бледный Огемар. С обеими руками.

А ведь утро начиналось почти хорошо.

– Доброе утро, – усаживаюсь рядом с отцом.

Он, не мигая, смотрит на Огемара. И улыбается своей хищной улыбкой. Я бы на месте Огемара уже драпала отсюда со всех ног, но он чопорно отзывается:

– Доброе утро.

По нему видно, что папашу вместе со мной он мечтает придушить, но в голосе этого совершенно не чувствуется.

На этом обмен любезностями заканчивается, и я с удовольствием предаюсь чревоугодию, благо лакеи выносят несколько блюд с овощами, мясом, рыбой. Мясо и рыбы хочется особенно сильно, а раз фигура и нагрузки позволяют, можно себя побаловать. Но не забывая о манерах за столом – иначе опять попаду под контроль.

Огемар весь завтрак молчит и смотрит в свою тарелку. Аппетита у него совсем нет.

***

Двенадцать чёрных тварей сидят на дне амфитеатра, точно по центру очертив идеально ровный круг диаметром пять метров. А в центре – чехол с моей косой.

– Я туда не пойду, – отступаю от каменной лестницы. – Они меня съедят.

Даже усмешка Огемара не прибавляет мне желания спуститься.

– Они тебя не тронут, – отец первым шагает на каменные ступени и протягивает руку. – Идём.

С таким «соратником» за спиной, как Огемар, я предпочитаю схватиться за отца, а то можно и удар в спину получить.

На полпути ко дну отец негромко произносит:

– Он сам их боится. А ты не бойся, в тебе частичка их родной магии, без команды не нападут.

– Вопрос в том, кто отдаёт команды.

– Любой, у кого есть на это особое право. Сейчас это я. – Отец хмыкает. – Я бы не спустился сюда, если бы ключ управления был у Огемара.

Ключ управления… захватить бы его.

– Он рассчитан на ментальное управление, – предупреждает отец.

Но это может быть ложью, чтобы я укрась не попыталась – эх, некоторые мысли бегут впереди здравого смысла.